— Я лишь стараюсь выполнять свой долг, — скромно ответил Карло.
— Это важно, правда?
— Важно?
— Я о долге, сынок.
— Да, сэр, — согласился молодой человек. — Да, сэр, это очень важно.
— Что ж, именно такого ответа я и ожидал, — сказал старый агент ФБР. — А теперь позволь мне спросить: что ты думаешь о мистере Эрле?
Карло не на шутку растерялся. Он почувствовал, как челюсть у него отвисла настолько, что в рот мог бы залететь целый рой мух. Похлопав глазами, он все же собрался с мыслями, сглотнул и поспешно произнес:
— Он герой.
— Совершенно верно, — отозвался старик. — Он герой. Ты слышал разговоры о том, что Эрл получил медаль, большую медаль за войну в Тихом океане? Так вот, это все чистая правда. Эрл был там одним из лучших морских пехотинцев. Эрл перебил уйму солдат Ямато. Так что любой молодой человек, которому доведется учиться и практиковаться под его началом и наблюдать храбрость и командные способности Эрла, может сказать, что ему крупно повезло. Согласен?
— Да, сэр, — ответил Карло, именно так все это и воспринимавший.
— Но ты должен узнать кое-что еще, Хендерсон, — продолжал Ди-Эй. — Война, в которой участвовал Эрл, была самой жестокой из всех войн. Пять высадок. Ранения. Много друзей, погибших на чертовски далеких и бесплодных, словно ад, берегах. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Карло не понимал.
— Все это требует от человека очень многого. Нельзя пройти через ад и выйти таким же, каким туда вошел. Это выматывает и меняет человека. Это коверкает его душу. Знаешь, сынок, — продолжал старик, — меня кое-что немного тревожит. Постарайся меня понять. Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, которую называют «боевая психическая травма»?
— Да, сэр, — ответил Карло. — Восьмой параграф[36]. Когда крыша едет. Человек не может больше делать свое дело даже под прямой угрозой смерти. Таких отправляют в дурдом.
— Эти психи, они не всегда ведут себя так, что можно их раскусить и отправить в госпиталь. Бывает, что их тянет умереть и тем самым со всем покончить. Это тоже разновидность боевой психической травмы. Ее называют инстинктом смерти. Ты меня слышишь? Инстинкт смерти.
Эти слова показались Карло знакомыми, но он не мог сообразить, где и когда их слышал. Он задумался, куда же клонит этот хитрый старик.
— Теперь смотри, что может получиться, — объяснял Ди-Эй. — Человек настолько вымотан, что не хочет жить дальше. Но у него слишком сильная натура — кажется, доктора называют это органичностью, — чтобы самому покончить с собой. И поэтому он решает покончить с собой во время исполнения своего долга. Он идет на сумасшедший риск. Проявляет прямо-таки невероятную браваду. А на самом деле просто пытается сделать так, чтобы его убили. Это кажется странным, но говорят, что такое случается.
— И что-то похожее происходит с мистером Эрлом? — спросил Карло.
— Я не знаю, сынок. А что ты думаешь?
— Я тоже не знаю, сэр. Мне кажется, он в порядке.
— Да, так кажется. Но, черт возьми, я три раза говорил ему перед рейдами, чтобы он надел этот проклятый жилет, а он ни разу этого не сделал. Я сказал ему, что его дело — оставаться снаружи и координировать действия по рации. Но он снова оказался впереди всех, там, где шла стрельба. А этот его последний трюк? Почему он полез в тот коридор, рискуя быть застреленным? Как можно было совершить такую глупость? Он мог залечь, спокойно стрелять из БАР и положить всех, кто там был.
— Он боялся причинить вред тем цветным девчонкам.
— За всю жизнь никогда не слышал о чем-нибудь таком.
— Да, сэр.
Теперь, размышляя об этом, Карло вынужден был признать, что здесь и впрямь имелось что-то непривычное.
— Как бы там ни было, — продолжал Ди-Эй, — я очень сильно волнуюсь из-за Эрла. Я не хочу принимать участия в его самоуничтожении. Я сам нашел его, я лично предложил ему эту работу с самыми честными намерениями и рассчитывал на то, что он тоже будет вести себя честно и не станет пытаться сделать так, чтобы его убили. Ты меня понимаешь?
— Мне кажется, да, сэр.
— Но есть и еще одна вещь.
Молодой офицер вопросительно взглянул на него.
— Ты знаешь, что я уважаю и ценю Эрла ничуть не меньше, чем любой другой в нашей команде?
