ЖАК. Благодарю вас, мой господин. Итак, слушайте. Потеряв невинность, я надрался. Когда я надрался, отец мне как следует врезал. От обиды на него я сдуру дал себя завербовать...
ГОСПОДИН. Повторяешься, Жак!
ЖАК. Я? Повторяюсь? Мой господин, нет ничего оскорбительнее повторений. Вам не следовало этого говорить. Клянусь, что до конца спектакля не произнесу теперь ни единого слова.
ГОСПОДИН. Жак, прошу тебя...
ЖАК. Просите? В самом деле просите?
ГОСПОДИН. Ну да.
ЖАК. Ладно. На чем я остановился?
ГОСПОДИН. Отец тебя поколотил, ты дал себя завербовать и, наконец, попал в дом, где тебя приняли и где была та красивая молодка с большим задом... (Приходит в замешательство). Жак... послушай, Жак... Скажи мне откровенно... только совсем откровенно... У той женщины действительно был такой большой зад или ты говоришь так лишь ради моего удовольствия?..
ЖАК. Мой господин, к чему эти напрасные вопросы?
ГОСПОДИН (меланхолично). У нее не было большого зада, ведь нет?
ЖАК (нежно). Не спрашивайте меня, мой господин. Вы же знаете, я не хочу вам лгать.
ГОСПОДИН (меланхолично). Так ты мне солгал, Жак.
ЖАК. Не сердитесь на меня за это.
ГОСПОДИН (тоскливо). Не сержусь, Жакобушка. Я ведь знаю, ты солгал мне из любви.
ЖАК. Да, мой господин. Уж я-то знаю, как вам нравятся женщины с большими задницами.
ГОСПОДИН. Ты хороший. Ты хороший слуга. Хорошие слуги говорят своим господам то, что господа желают слышать. Никакой излишней правды, Жак.
ЖАК. Не беспокойтесь, мой господин. Я не люблю излишней правды. Излишняя правда — это самая глупая вещь на свете.
ГОСПОДИН. Например?
ЖАК. Например, то, что я умру. Или что этот мир основательно прогнил. Как будто все это и так не известно. Вы ведь знаете тех, кто героически выходит на подмостки, чтобы выкрикнуть:” Этот мир прогнил!” Пусть публика аплодирует, — Жака это не интересует. Жак знал это на двести, четыреста, восемьсот лет раньше них, и поэтому пока они кричат свое “мир прогнил”, он с большим удовольствием постарается своему господину...
ГОСПОДИН. ...своему прогнившему господину...
ЖАК. ...своему прогнившему господину придумать женщин с огромнейшими задницами, — такими, какие ему нравятся...
ГОСПОДИН. Только я и тот, кто над нами знаем, что ты — лучший слуга из всех, кто когда-либо служил...
ЖАК. И поэтому ни о чем не спрашивайте, не доискивайтесь правды, а слушайте: у нее была большая задница... Подождите, о ком мы говорим?
ГОСПОДИН. О той, что взяла тебя на постой.
ЖАК. Ага. Значит, пролежал я там, наверно, с неделю, пока доктора не выпили у них все вино, так что мои благодетели уж и не знали, как от меня поскорее избавиться. К счастью, один из тех докторов, что меня пользовали, был лекарем в замке и его жена похлопотала, чтобы забрать меня к себе.
ГОСПОДИН. Так с той прекрасной молодкой у тебя действительно ничего не было?
ЖАК. Нет.
ГОСПОДИН. Очень жаль. Ну, да ладно. А та жена врача, что хлопотала за тебя — как она выглядела?
ЖАК. Блондинка.
ГОСПОДИН. Как Агата.
ЖАК. Длинные ноги...
ГОСПОДИН. Как Агата. А зад?
ЖАК. Вот такой, господин!
ГОСПОДИН. Точь-в-точь Агата! (Огорченно). Ах, эта чертова шлюха! С ней бы я поступил совсем иначе, нежели маркиз дес Арцис с той маленькой авантюристкой! И совсем иначе, нежели молодой Отрапа с Жюстиной!
СЕНТ-ОУЭН незадолго до этого поднимается на подиум и с интересом слушает разговор ЖАКА с ГОСПОДИНОМ.
СЕНТ-ОУЭН. Почему же вы с ней так не поступили?
ЖАК. Слышите, как он над вами потешается? Он прохвост, мой господин, и я вам это сказал сразу, как только вы впервые о нем упомянули.
ГОСПОДИН. Я допускаю, что так оно и есть, но до сих пор он не совершил ничего похожего на то, что ты подсуропил своему дружку Отрапе.
ЖАК. Но при этом совершенно очевидно, что он прохвост, а я — нет.
ГОСПОДИН (смеется). Это правда. Оба вы соблазнили женщин своих лучших друзей. И при этом он — прохвост, а ты — нет. В чем же тут дело?
ЖАК. Не знаю. Но сдается мне, за этой загадкой кроется какая-то глубокая тайна жизни.
ГОСПОДИН. Конечно! И я знаю какая! Схожи ваши поступки, но никак не души! Ты, наставив своему лучшему другу Отрапе рога, от раскаяния...
