— Ты безумен, Филипп. — Лилиан немного пришла в себя. — Ты устроил похищение собственной дочери? Трудно в это поверить.
— Честно говоря, твои мысли и слова сейчас не имеют значения. Тебе трудно понять мои поступки, но ты никогда бы себя не разоблачила, если бы твои дети остались дома.
Лилиан опустила глаза. Он прав. Господи, подумала она, где же я допустила ошибку?
— Ты осталась одна. Совсем одна, — жестко сказал Филипп. — Конечно же, у тебя есть Карск. Но он не в счет.
Карск, неотрывно наблюдая за Филиппом, увидел, что ствол «магнума» чуть опустился. В тот же миг он выхватил свой револьвер и выстрелил. Филипп бросился на пол и откатился в сторону. Карск выстрелил еще раз, но в следующую секунду что-то резко ударило его в грудь. Лилиан закричала и обхватила его руками. Алое пятно расплывалось на простыне.
— Вы живы, Карск? — Филипп наклонился над ним.
— Он умирает, — бесстрастно сказала Лилиан. Она понимала, что должна сейчас что-то чувствовать, но все внутри словно окаменело. Она испытывала лишь страх, который не укрылся от глаз Филиппа.
— Не бойся. Я обещал детям не причинять тебе вреда. — Он взглянул на Карска. — Его тоже не собирался убивать. Но я не жалею о том, что сделал. Это акт возмездия за его дела в Токио. За смерть Силверса. — Он заметил выражение лица Лилиан. — Да, это так. Я выяснил все. Карск полагал, что, если он воспользуется катаной, то все сочтут гибель Силверса делом рук японца. Но он ошибся, непростительно ошибся: японцы не наносят таких ударов, каким был убит Силверс. Человек, убивший его, не умел обращаться с японским оружием. Потом я вспомнил, что именно Карск выдвинул версию о японце. Это навело меня на размышления. А тут еще чудесное спасение самого Карска. Потребовалось немало времени, чтобы связать концы с концами, но я все-таки выяснил истину. Оставалось найти способ донести эту истину до всех.
— Не беспокойся. Может быть, ты не так уж и одинока. В конце концов, с тобой ведь матушка Россия. — Он рассмеялся. — Трудно сказать, какой прием окажут тебе твои новые хозяева, когда ты явишься к ним с пустыми руками. Но все-таки это лучше, чем смерть.
Он отошел от кровати, взял со стола папку. Повернулся к Лилиан.
— Прощай. Оглядываясь назад, я должен признать, что не был тебе хорошим мужем. Но ведь и ты никогда не была хорошей женой. Мы раз за разом предавали друг друга. Мы получили по заслугам. — Он отошел к двери, ни на секунду не отводя в сторону свой «магнум». — Единственная разница между нами в том, что я верно выбрал, на чьей мне быть стороне.
— Возможно, — ответила Лилиан. — Но только в одном этом деле.
Филипп улыбнулся и перекрестил ее пистолетом.
— Когда-то здесь неплохо благословляли людей. Прощай.
Наше время, весна
Киллингтон, штат Вермонт
Майкл открыл дверь маленькой гостиницы, расположившейся в старом охотничьем домике из камня и дерева, и они с Элиан вошли внутрь. Стояла весна, но в памяти Майкла ожили события того страшного зимнего дня, когда они попали в снежный буран. Домик ничуть не изменился, но Майклу он показался гораздо меньше, приземистей, чем прежде. Даже голова лося выглядела не столь внушительной, как раньше.
— Здесь все так же, как прежде? — спросила Элиан.
— И да, и нет. Словно старое кино, которое ты так любил в детстве. Домик не изменился, но, в то же время, я запомнил его другим. Изменилось не место, изменился я.
Майкл обнял Элиан.
— Я не знаю, как тебе удалось выжить. Тебе столько пришлось перенести.
— Я была бы сейчас мертва, если бы не Одри. Всю жизнь меня окружали лишь сильные мужчины. Из женщин я знала только свою мать, которая была сильнее многих мужчин. Меня воспитывали так, чтобы я могла выжить в мире суровых мужчин, выжить и победить. И всегда мне не хватало женского участия, женской мягкости. Мне так недоставало человека, рядом с которым я могла бы просто побыть женщиной. Рядом с мужчинами это было невозможно. Мой дед, мой отец, даже мой муж ждали от меня не чувств, а действий.
Она положила голову ему на плечо.
— Когда я собиралась убить тебя, я практически обезумела. Я ничего не соображала, в глазах стоял красный туман.
