— Очень странная особа, — сказала Машенька, воинственно тряхнув кудрявой головкой. — Признаться, я так и не поняла, что ей от тебя было нужно, — добавила девушка, обращаясь к Оленьке.
— Баронесса Корф — светская дама, — заметил Володя таким тоном, словно излагал доказательство сложнейшей теоремы.
— Возможно, для некоторых светских дам переживания других людей являются просто развлечением, — добавил его брат.
— Я так не думаю, — не удержался Арсений. Он прикусил язык, но было уже поздно.
— Ну разумеется, вы так не думаете, — сказал Володя.
— Вероятно, в Феодосии знатные дамы редко наносят вам визиты, — подхватил Коля, улыбаясь во весь рот.
Арсений побледнел от гнева, но пока он искал слова для ответа, который поставил бы наглеца на место, его опередила Машенька.
— Господа, прошу вас, — сказала она, посылая близнецам предостерегающий взгляд. — Наша подруга умерла, мы все переживаем… Не стоит усугублять положение.
Неожиданно Оленька уронила голову на руки и горько заплакала. Встревоженная подруга бросилась ее утешать.
— Оля… ну Оля, ну ты что? Господа, позовите горничную, Оле дурно…
— Не надо никого звать, — ответила Оленька, вытирая слезы. Она раскраснелась и выглядела по-детски беспомощно. — Она так говорила, словно подозревала меня в чем-то…
— Кто, баронесса Корф? Оля! В чем она может тебя подозревать?
— И какое она вообще имеет право? — подал голос Володя. — Не плачьте, Ольга Кирилловна. Ну право слово, не стоит!
— Не расстраивайтесь, Ольга Кирилловна, — сказал Арсений. — Никому в голову не придет подозревать вас в чем-то. Все знали, как вы были привязаны к Лизе.
— Нет, — Оленька удрученно покачала головой. — Я была плохой сестрой. Надо было отобрать у нее платье до того, как все это случилось…
Пока в малой гостиной друзья пытались успокоить Оленьку и наперебой уверяли ее, что ей не о чем беспокоиться, Амалия в сопровождении Лариона дошла до парадной лестницы и неожиданно остановилась.
— Могу я попросить вас об одной услуге, Ларион Алексеевич? — спросила Амалия. — С условием, что все останется между нами, — добавила она.
Студент немного озадачился, но объявил, что он будет рад оказать госпоже баронессе любую услугу, которая в его силах.
— Я бы хотела взглянуть на комнату, в которой ее нашли, — сказала Амалия.
— Ее? — переспросил Ларион, с изумлением глядя на собеседницу.
— Да, Лизу. Вы можете мне помочь?
По правде говоря, Ларион почувствовал острое разочарование. Красивая светская дама, которая произвела на него такое впечатление на Невском, на поверку оказалась обыкновенной сплетницей, да еще самого худшего разряда — из тех, что норовят всюду пролезть и всюду сунуть свой нос. Но Ларион дал баронессе слово, а собственные обещания были для него святы.
— Я провожу вас туда, — буркнул он, хотя даже по его лицу было видно, что он оскорблен до глубины души. — Ее спальня здесь, неподалеку.
…Ему не хотелось входить в комнату, и он остался переминаться с ноги на ногу на пороге; к тому же Ларион ухитрился запамятовать, что Лиза по-прежнему находилась здесь. Тело лежало на кровати, укрытое до подбородка простыней, большое зеркало, в которое Лиза частенько любовалась на себя при жизни, было занавешено. Амалия подошла и всмотрелась в лицо умершей. Лариону было не по себе, и он отвел глаза, а когда снова поглядел на баронессу, то оторопел. Она отвернула простыню и внимательно изучала шею и руки Лизы.
— Сударыня…
— Вы мне обещали, — негромко напомнила Амалия, возвращая простыню на место. — Кстати, почему вы заговорили о вскрытии? Никаких следов борьбы я не вижу.
Ларион вытаращил глаза.
— Но… сударыня… Я хочу сказать, в случае неожиданной смерти… с точки зрения науки…
