Она отошла к своей шпаге, которую выбил ее соперник, подняла оружие с пола и положила его вместе с перчатками на стоявший в углу зала стол. Свою шпагу Ломов убрал в ножны и повесил их на вешалку.
— Вы быстро учитесь, — сказал Сергей Васильевич, насупившись.
— Боюсь, что не всегда, — отозвалась Амалия своим мелодичным негромким голосом. Она повернулась к собеседнику, и хотя лицо ее хранило доброжелательное выражение, Ломов не сомневался, что баронесса внимательно следит за ним, пытаясь проникнуть в самую глубь его мыслей. — И дело вообще не во мне, а в вас. Что происходит, Сергей Васильевич?
— Ничего.
— А все-таки?
Ломов молчал. Амалия сделала попытку зайти с другой стороны.
— То, о чем я говорю, имеет отношение к нашей работе?
— Этого еще не хватало! — возмутился Сергей Васильевич.
— Тогда в чем дело? Я не могу сказать, что вы рассеянны, но вы… Вы все же недостаточно собранны. Вас как будто что-то гложет.
— Попрошу вас не употреблять таких слов, — сердито промолвил Ломов. — Мы не в романе.
— Как вам будет угодно, — отозвалась Амалия. — Но, мне кажется, я имею право знать, что именно происходит.
— Абсолютно ничего не происходит, — пробурчал Ломов, досадуя на то, что позволил загадочному совпадению снов повлиять на себя, и Амалия сразу же заметила, что что-то не так.
Но баронесса Корф видела, что он колеблется, и стала терпеливо ждать. Сергей Васильевич меж тем размышлял, может ли он довериться своей собеседнице. С одной стороны, ничто не обязывало его хранить тайну; с другой — он подозревал, что история, которую он собирался рассказать, может выставить его самого не в самом выгодном свете. А Сергей Васильевич был не лишен самолюбия, хоть и тщательно это скрывал.
— Полагаю, — промолвил он наконец, — я могу рассчитывать, что все, что я расскажу, останется между нами?
— Вы могли и не спрашивать, — заметила Амалия.
— А вы могли просто ответить утвердительно, — парировал Ломов.
Он был почти уверен, что его собеседница рассердится и сверкнет на него глазами, которые от гнева станут почти золотыми, но, к его удивлению, она только улыбнулась.
— Правильно, — одобрил Сергей Васильевич. — Никогда не злитесь, если вас хотят разозлить, потому что неизвестно, как ваши эмоции попытаются использовать… Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. История совершенно меня не касается, никоим образом, и тем не менее… Скажите, сударыня, что вы думаете о снах?
— О снах? — озадаченно переспросила Амалия.
— Именно так.
— Думаю, — проговорила баронесса Корф с расстановкой, — ни один предмет на свете не вызывает столько споров.
— И все же, какова ваша точка зрения?
— Она непопулярна, — усмехнулась Амалия. — Лично я полагаю, что в снах нет ничего мистического, ничего такого… Это просто побочный продукт деятельности мозга.
— В самом деле?
— Да. Когда вы бодрствуете, мозг все время получает разные сведения: то, что вы видите, думаете, чувствуете. Когда вы засыпаете, мозг продолжает свою работу, но, если можно так выразиться, в хаотическом режиме. Он вытаскивает из памяти какие-то впечатления, которые там остались, и показывает их в произвольном порядке. Соответственно, большая часть снов фантастична, и те сны, которые люди успевают запомнить перед пробуждением, нередко кажутся им чем-то необыкновенным.
Ломов вздохнул.
— Я рассказываю вам лишь одну из теорий, — добавила Амалия. — Потому что, по правде говоря, исследовать истинную природу снов невозможно. Ученые высказывают догадки, а шарлатаны…
— Два человека могут видеть один и тот же сон в одно и то же время? — Сергей Васильевич решил пойти напролом.
Амалия поглядела на него с удивлением.
— Если считать, что сны строятся из фрагментов впечатлений конкретной личности… Полагаю, что все же нет или такая возможность ничтожно мала. Могу ли я узнать…
— Да, наверное, будет лучше, если я все вам расскажу, — решился Ломов.
И он поведал Амалии о том, что произошло на вечере у Базиля, опустив лишь некоторые подробности, которые, на его взгляд, не имели к делу отношения.
— Поразительно, — уронила баронесса Корф, когда Сергей Васильевич закончил.
— Не то слово, — отозвался Ломов иронически. Однако в глубине души ему не терпелось узнать мнение своей собеседницы.
