«Лучше бы за Симонкой своей следил. Невеста все-таки!» Юля отпила немного коктейля и присела на диван рядом с Тамарой Васильевной. Та подвинулась несколько неуклюже, зацепила туфлей колготок Веры Федоровны. Женщины принялись рассыпаться во взаимных извинениях, и все это было мило и по-домашнему. Только Симона не принимала участия в общем веселье. Она некрасиво расплылась по креслу, выставив вперед живот и совсем спрятав маленькую грудь. Лицо ее, по сравнению с бело-кофейной обивкой, казалось особенно серым, и видно было, что ей элементарно скучно. Между большим и указательным пальцами она катала узенькое серебряное колечко.
— Кстати, Танечка, — обратилась к ней Вера Федоровна, — а к свадьбе кольца вы уже купили?
— Купили, — вяло отозвалась Симона и, видимо, решив, что прозвучало недостаточно вежливо, добавила: — Очень красивые. Мое с тремя маленькими бриллиантиками, а Юрино — обычное, классическое…
— А у вас-то когда свадьба будет? — Тамара Васильевна наклонилась к Юльке и заговорщически подмигнула. Наверное, она полагала, что ее шепот никто не услышит, а может быть, посчитала, что в этом вопросе нет ничего нескромного, и зашептала, только соблюдая обрядовую интимность. Во всяком случае, все мгновенно оставили свои разговоры и повернулись к Юльке. Даже Симона перестала вертеть свое колечко и вперила в нее пристальный взгляд бесцветных невыразительных глазок. Сейчас свет особенно неудачно падал на ее лицо, делая его болезненно-серым и каким-то бесформенным. От одной мысли о том, что придется унижаться и выкручиваться перед этой женщиной, у Юли перехватило дыхание. Но она не успела даже как следует подумать о том, что скажет сейчас, когда в повисшей тишине раздался спокойный голос Сергея:
— А в общем-то можно считать, что вы присутствуете на нашей помолвке… Хотя, нет… Помолвку, конечно, нужно праздновать особо. Давайте поступим так: через месяцок мы с Юлей определимся с датой и тогда еще раз пригласим вас к себе в гости, хорошо?
Дальше началось что-то невообразимое. Хлопнула в потолок неизвестно откуда взявшаяся бутылка шампанского, взметнулись в воздух по-пионерски аплодирующие сухие кисти Веры Федоровны с изящными кольцами на пальцах. Все одновременно заговорили, закричали, как в новогоднюю ночь, когда куранты бьют двенадцать. Совсем рядом заволновалась Тамара Васильевна, пытаясь сквозь всеобщий гвалт что-то сказать Юле на ухо. Даже флегматичная Симона тяжело поднялась из кресла и потянулась со своим бокалом ей навстречу. Юля со всеми чокалась, отвечала на поздравления и удивлялась тому, что в комнате вроде бы совсем немного народа, а она никак не может встретиться глазами с Сергеем. Зато взгляд Коротецкого просто преследовал ее, обжигая вязкой, как расплавленный гудрон, страстью…
Когда все немножко успокоилось, она, извинившись, вышла. Сергей за ней не последовал. Впрочем, наверное, это было и к лучшему. Юля прошла на кухню, включила свет и села на табуретку, сгорбившись и опустив на колени руки. Все-таки последний шаг оказался перебором. Дружба, встречи, любовь — это еще куда ни шло, но помолвка и свадьба!.. Хотя… Помолвка, она и есть помолвка, ее всегда можно расторгнуть… И снова смятенная мысль туго надавила на виски: «Зачем, зачем Сергей сказал, что официальная помолвка состоится через месяц? Ведь решено уже прекратить игру, значит, дополнительного представления не будет!.. А может быть?.. Нет, об этом глупо даже думать! — Юлька почувствовала, как ее лицо и шея заливаются жаркой краской. — Но все-таки, может быть?.. Может быть, Сережа надеется за месяц внести определенность в их отношения и в самом деле сделать ей предложение?» Она медленно поднесла к лицу дрожащую правую руку и развернула ладонь тыльной стороной к себе. Вот здесь, на этом безымянном пальце, может засиять золотое обручальное колечко. Да нет же, нет! Не может этого быть!
Сердце в груди колотилось бешено и часто, как у испуганной кошки. Чтобы немного успокоиться, Юля подошла к раковине и стала очищать от остатков пищи грязную посуду. Скоро мерный шум воды и монотонное, знакомое занятие в самом деле привели ее в норму. Она смотрела на стекающие по рукам прозрачные струи, неторопливо водила тряпкой по тарелке и размышляла о том, что, наверное, придется все-таки уволиться с работы, иначе все важное, что еще произойдет с ней в жизни, будет помечено характерным штампом, как куриные яйца в магазине: «она была любовницей самого Селезнева». И Сережку никто не примет, зачем он им нужен, простой, неизвестный тренер по карате? Сегодняшние гости даже сочтут себя оскорбленными, когда узнают, что были в гостях совсем не у знаменитого артиста… А в общем-то, они будут правы. Не нужна, не нужна была эта нелепая ложь. И эти «поминки» по Селезневу тоже.
