— А вот это яблочко? — не унимался Мишка, тыкая пальцем куда-то вверх. Юлька задирала голову, прищуривалась и, в конце концов, заметила маленькое, одинокое и сморщенное яблоко у самой верхушки.
— Так вот, я в детстве считал, что оно называется «бином».
— Почему?
— У нас тоже была дача, и на нем росла такая же старая яблоня. А еще у меня был очень серьезный старший брат. В смысле, он и сейчас есть. Так вот, мой старший брат рассказывал мне умные истории про Ньютона, к которому на голову свалилось яблоко, про Архимеда, который чуть не утонул от радости в ванной. А еще он постоянно употреблял хитрые словечки типа «бином Ньютона», «пифагоровы штаны», «квадратура круга». И я почему-то был уверен, что бином — это именно то, что ухнуло на голову бедному Ньютону… Ну, понимаешь, есть «Белый налив», есть «Антоновка», есть «Ранет», а есть «Бином»…
Юлька улыбалась и постепенно начинала чувствовать себя все лучше и спокойнее. Сергей вернулся из дома, держа по два стакана в каждой руке, но сел почему-то не рядом с ней, а на лавочку напротив. Мишка продолжал что-то весело болтать, Олег ухмылялся и покачивал головой, а она смотрела в глаза Сергею, который тоже не отводил от ее лица внимательного и как бы ищущего взгляда. Пока первая партия шашлыков пропитывалась сизым дымком, рядом развели костер, через две рогатины перекинули толстый прут, а на него подвесили котелок с красным вином. Приготовление глинтвейна Палаткин никому не доверил. Он сам устроился перед костром и начал понемногу добавлять в кипящую жидкость сахар и специи. Юлька тем временем решила оставить мужчин одних и погулять по дачному участку.
Легкий ветер разметал по земле невесомую снежную муку, обнажая коричневые мерзлые пласты. Небо постепенно из светло-серого становилось все более темным. Черная собачка кружила возле крыльца, выкусывая блох из собственного хвоста. Кругом было тихо. До Юльки доносился лишь шум ветвей и негромкий говор мужчин у костра. Она брела, спрятав руки в карманы и пиная перед собой короткий толстый сучок. Ветер изредка лохматил ее волосы, заставляя каштановые пряди вдруг веером взлетать перед самым лицом. Пахло костром и близкой зимой. Юлька шла и думала о том, что она не имеет права лишать сказки ни Тамару Васильевну, ни Оленьку, ни даже Галину. Ей уже не нужна была месть, и хотелось забыть потерянное виноватое черемисинское лицо. А еще она понимала, что ничего изменить уже не в силах. Пьеса должна быть разыграна в соответствии с заранее утвержденным текстом, а значит, через недельку, максимум через месяц «Селезнев» пропадет с горизонта. Потом ее сослуживицы услышат новую мелодраматическую историю про любящих, но не сошедшихся характерами молодых людей, и скоро все забудется. Останется только доброе воспоминание о таком простом и незазнавшемся знаменитом актере и вкус конфет с ликером на губах… А ведь все могло сложиться по-другому. Могла быть случайная встреча, потом этот пикник на даче, и только потом ее восторженные глаза и влюбленное: «Ой, девочки! Он так похож на Селезнева… Ну, на этого, который у Галки на календаре… Но он лучше, в тысячу раз лучше, честное слово! Его тоже зовут Сережей, а фамилия его — Палаткин». Все могло бы быть так, если бы не это нелепое, никому не нужное вранье. Теперь, когда опасность разоблачения миновала, Юльке было стыдно и грустно. Она, казалось, физически чувствовала ложь, прилипшую к ее телу, как серая паутина.
Сергей подошел сзади и положил холодные ладони к ней на виски. Юля обернулась.
— Сережа, — произнесла она, глядя куда-то поверх его плеча. — А может быть, лучше все рассказать?
— Что рассказать? Кому?
— Ну, этим моим женщинам из экономического отдела… Объяснить, что ты не Селезнев, а совсем другой человек, и что мы пошутили. Глупо, конечно, но не со зла… Вот только Галка… Знаешь, никогда нельзя унижать людей и даже позволять, чтобы кого-то унижали в твоем присутствии. По-моему, это сказал кто-то из великих… Я ведь заставила Галку публично унизиться, точно так же, как и она меня. Только я сделала это не совсем честным способом. А самое страшное, что я где-то в глубине души до сих пор продолжаю во всем винить Селезнева. Ты представляешь?
