— А вот это ты врешь, подруга! — оживилась Галка, почувствовав новый прилив энергии. — Добровольно ни одна баба не откажется от такого мужчины, как Юрий. Уж не хочешь ли ты сказать, что твой новый избранник умнее Юрия Геннадьевича? Или обходительнее? А может быть, он зарабатывает больше? Или, страшно себе представить, красивее?
— Красивее. Умнее. Обходительнее. И зарабатывает больше. Все?
— Все. Но тогда это, наверное, сам Сергей Селезнев! — с пафосом произнесла Галина, ткнув пальцем в календарь с изображением кумира, висевший на стене за ее спиной.
На календаре был запечатлен кадр из последнего боевика, принесшего Селезневу приз за лучшую мужскую роль, а армии его поклонниц — изрядное пополнение.
Черноволосый красавец, с рельефной мускулатурой и грустными карими глазами, стоял у края обрыва и смотрел вдаль, скрестив руки на груди. Взор его был устремлен на листок со списком предприятий, не сдавших отчет за 3-й квартал, прикрепленный Галиной к углу фотографии. Видимо, супермена очень волновала судьба фирм-должников, потому что на лице его лежала печать прямо-таки неземной тоски. Довершал композицию весь утыканный искусственными розочками, еле живой плющ, обвивающийся вокруг календаря. Один цветок печально свесился вниз, как раз над головой супермена, наподобие гигантской купальной шапочки, придавая красавцу чрезвычайно глупый вид.
— Да, это Сергей Селезнев, — лаконично ответила Юлька и, всем своим видом показав, что разговор закончен, снова включила компьютер.
Ошалевшая Оленька перевела безумный взгляд с Галины на Тамару Васильевну. Та тяжело вздохнула и печально покачала головой. Видимо, не найдя в ее поведении ответа, Оленька решилась обратиться непосредственно к Юльке.
— Юлечка, это правда?
— Конечно, правда, — с нескрываемым сарказмом произнесла Галина. — Скоро у них с Сергеем свадьба, а свидетелями будут Филипп Киркоров и Алла Пугачева. Ты попроси, может, и тебя пригласят… А что, будущая мадам Селезнева расскажет нам что-нибудь о своих встречах со знаменитостью или сохранит все в тайне?
— Расскажу. Но только не сегодня. У меня еще очень много работы, — проговорила Юлька и уткнулась в экран монитора.
* * *
На экране телевизора веселился любимец женщин Филипп с развевающимися по ветру заячьими ушами. Периодически он полностью превращался то в мультяшного зайца с наглой ухмылкой на морде, то в очаровательную киску с бантиком. Хотя, вполне возможно, что киской оборачивалась Алла Борисовна. Подробностей клипа Таня уже не помнила, а лишний раз поднимать глаза на экран опасалась, потому что прямо перед маленьким кухонным телевизором, на краю деревянной полочки, стояла тарелка со свеженарезанным, на редкость едким луком. Добавлять его в мясо нужно было только минут через десять, а крышкой накрывать нельзя — задохнется. Поэтому Татьяна шинковала морковь, низко опустив голову и мужественно борясь со слезами. Впрочем, она не особенно страдала из-за отсутствия зрительных впечатлений. Ей гораздо больше нравилось слушать Киркорова, чем смотреть на него. Внешность общепризнанного красавца ее абсолютно не привлекала, а вот в голосе было что-то такое: то ли скрытая страсть, то ли легкая самоирония сильного мужчины… И даже это дурацкое «зайка моя» Филя умел подать так, что внутри все мгновенно обрывалось, а по спине пробегал приятный, будоражащий холодок.
Таня смахнула морковь с разделочной доски в стеклянную огнеупорную кастрюлю, в такт заключительному музыкальному аккорду опустила крышку и устало плюхнулась на табурет. Готовить она не любила и честно предупредила об этом Юрку, прежде чем переехать к нему:
— Знаешь, я, конечно, могу повыпендриваться для порядка недели две, не больше. Будут тебе и котлеты по-киевски, и зразы из телятины, и заливная рыба… Но потом, друг мой любезный, вернемся к полуфабрикатам. Не нравится — вози меня каждый день ужинать в ресторан!
Юра усмехался каким-то своим мыслям, наверное, предполагая, что ему удастся перевоспитать строптивую подругу. Таня делала вид, что не замечает его нарочито-неприкрытой иронии. И вместе они продолжали скидывать в большую спортивную сумку заранее приготовленные к переезду книги. Еще одна небольшая сумочка, застегнутая на «молнию», уже дожидалась у порога. Когда баул был набит доверху, Татьяна села на краешек дивана, по-детсадовски сложила руки на коленях и провозгласила:
