— Ну, почему, почему мы тогда сказали всем, что уезжаем? — по-детски канючила она, подаваясь вперед бедрами, и с совсем не детской иронией наблюдая за тем, как Сергей дрожащими пальцами пытается справиться с ремнем на джинсах.
— Я же… говорил… тебе, — в паузах между словами он пытался полноценно вдохнуть, — что хочу хотя бы… немного… пожить спокойно, подумать, а не отбиваться от дурацких предложений… И вообще, — он с силой прижал к себе ее бедра и скользнул руками вверх, к лопаткам, отрывая Ларису от кровати и глядя в ее янтарные глаза, — я хочу просто побыть с тобой.
Сегодня ее потянуло на экзотику, и белоснежному постельному белью она предпочла шершавый пуфик возле телефона. Пуфик был довольно старинным, с маленькими хлипкими колесиками. И только теперь, глядя на игру света и тени на чуть выступающем, восхитительно округлом Ларискином животике и слушая, как мягко стукаются о стену ее лопатки в такт визгу плохо смазанных роликов, Сергей подумал, что ее идея купить этого мастодонта был не такой уж и плохой. В самый ответственный момент зазвенел телефон. Селезнев неловко дернулся, но горячие, напряженные ноги, лежащие на его плечах, так требовательно и в то же время просяще стиснули его шею, что он мгновенно позабыл и про чуть ли не подскакивающую трубку, и про навязчивое дребезжание, бесцеремонно царапающее уши…
Когда все закончилось, Лариса, как ни в чем не бывало мурлыкая под нос какую-то развеселую песенку, направилась в душ. Сергей проводил взглядом ее восхитительно женственную фигурку с двумя чудесными ямочками на пояснице, задвинул пуфик на место и пошел в спальню. Сегодня ему предстояло сообщить ей одну новость, которой она не должна была особенно обрадоваться. Портить настроение ни ей, ни себе не хотелось, поэтому Селезнев решил оттянуть неприятный момент. Когда Лариса вернулась из ванной, он, не вставая с кровати, кинул ей красное платье и как бы между прочим поинтересовался:
— Кстати, ты не хочешь сегодня съездить в ресторан или в клуб?
Она замерла, держа в одной руке платье, а в другой полотенце, упоительно красивая в своей первозданной наготе.
— Ты серьезно? — Лариска переступила с ноги на ногу, и с ее влажных, потемневших волос на грудь упала прозрачная крупная капля. Капля секунду-другую, как бы раздумывая, повисела на соске, а потом снова сорвалась вниз, оставляя мокрый след на животе и бедре. — Я думала, ты устал, и мы будем сегодня весь вечер сидеть у телевизора или упадем в кровать уже часов в десять…
— А ты что, против кровати? — попытался пошутить Сергей, чувствуя, как при одном упоминании об усталости начинают наливаться противной тяжестью спина и ноги.
— Да нет, конечно, нет…
Он посмотрел на нее испытующе.
— Нет, не против… Но ты же знаешь, что я просто умираю в дождь, мне надо к людям, к шуму и музыке, — Лариса улыбнулась виновато и ласково и, присев на край кровати, провела по его голени ладошкой. — Шерстистый ты мой!.. Так что, мы едем?
Уже через пять минут она носилась по квартире, гремя косметичкой, гудя феном, но так и не удосужившись одеться. Сергей продолжал валяться на кровати, сцепив руки за головой, бездумно улыбаясь и понимая, что раньше, чем через час, они из дома не выйдут. Впрочем, в клубе «Белая мышь» программа продолжалась до самого утра, так что можно было не торопиться. Он прикинул, что сегодня там по идее должен появиться Димка Санталов с подругой и Гена Авдеев, если он, конечно, прилетел со съемок в Крыму, так что компания может подобраться неплохая. Ну и черт с ней, с усталостью, пусть девочка развлекается! Правда, Генка опять будет смотреть на нее жадными глазами и ныть: «Селезнев, а Селезнев! Для меня Лариса — женщина мечты, а у тебя и так баб много. Может быть, уступишь ее мне?» Все это, конечно, не выходит за рамки дружеских приколов, но иногда начинает утомлять…
Лариса появилась из ванной ровно через сорок пять минут, потрясающе красивая в своем новом пурпурном платье с воротником-стоечкой и «капелькой» на спине. Матово поблескивающая ткань мягко струилась по ее бедрам, и Сергей даже на мгновение задумался о том, что в «Белую мышь» не страшно опоздать и еще на часок. От ее снова пышных и волнами спадающих на плечи волос веяло все тем же «Аллюром», но теперь даже знакомый запах казался другим. Более дерзким, более запретным, более манящим… Селезнев встал с кровати и подошел к ней вплотную, рука его уже потянулась к ее безупречно красивой груди, когда Лариса вскинула на него счастливый и благодарный взгляд:
