— Давайте тогда хоть посмотрим, что там. — Не дожидаясь согласия, Ромка распластался на животе и свесил голову в отверстие, убедившись перед тем, что солнце не будет светить в затылок, отбрасывая тень на пол.
В храме творилось то-то невообразимое. Жрецы голосили и скакали по комнате, как умалишенные. Их черные, воняющие рыбой накидки метались, как крылья демонов. На пол летели маленькие статуэтки и лепестки цветов. Относительно спокойно вели себя только два жреца, полноватые, в преклонных годах. Стоя в центре этого кавардака, они ругались, кричали что-то друг другу, брызжа слюной в раскрасневшиеся лица. Один при этом потрясал поднятым вверх пальцем, а второй указывал вниз, на лестницу, ведущую в логово мерзких гадов.
— Дорого б я дал, чтоб понять, о чем они говорят, — пробормотал флорентиец.
— Обсуждают, кто тут был и куда дел лестницу, наверное. Может, их пугнуть? Надоел этот грай. — Ромка огляделся в поисках подходящего камня, чтоб свалить на головы кричащих жрецов.
— Сеньор Рамон, не надо открывать им наше местопребывание.
— И то верно, — вздохнул Ромка. — Про лестницу они вроде поняли, но что мы тут застряли, как мышь в пустом кувшине, пока не догадались.
— Уходят?! — удивился итальянец. — Неужели уплыть надумали?
— Истинно так, — снова свесился в отверстие Ромка. — Уходят. — Он вскочил и перебежал к ограде, из-за которой было хорошо видно, что делается перед храмом.
Жрецы действовали как хорошо обученный отряд. Несколько подбежали к большим ямам и, раскинув руки, начали читать нараспев молитвы. Несколько встали на колени перед дверью в большой си и, вознеся руки вверх, замерли в напряженных позах. Двое повозились с замком и исчезли внутри малой пирамидки, следом порысили еще полдюжины.
Заскрипел деревянный ворот на толстом основании. Загрохотали, натягиваясь, цепи. С протяжным вздохом пришли в движение противовесы. Большая пирамида содрогнулась.
— Дверь закрывается, — крикнул флорентиец, так и оставшийся лежать у отверстия.
— Какая дверь? — переспросил Ромка и тут же понял какая.
Он сорвался с места и, едва успев затормозить на краю люка, заглянул вниз. Из пола поднимался огромный, гладко обтесанный, покрытый узорами каменный столб, закрывая дверь в храм.
— А мешики оказались не такими глупыми, — досадливо крякнул дон Лоренцо.
— Да, их не стоит недооценивать, — пробормотал Ромка, глядя, как массивная плита, поднимаемая механизмом из маленькой башенки, отсекает последние лучи солнца, проникающие в главный покой храма. Теперь они по-настоящему были в ловушке. Единственная дверь закрыта, перебраться через заточенные пруты и проволоку с колючками, не оставив на ней все мясо до костей, решительно невозможно.
— Вот теперь они спокойно могут сплавать за лестницей. Черт! — Флорентиец зло стукнул кулаком по полу.
— Странно, — не слушая его, пробормотал Ромка, — это первый си с дверью. Ну. Из тех, что я видел, — поправился он. — Кстати, слушайте, механизм продолжает работать.
Действительно, ворот в маленькой пирамидке продолжал крутиться, а цепи — скрипеть под чудовищным весом. В недрах острова происходило какое-то движение. Что-то громыхало и перекатывалось. Основание пирамиды ходило ходуном, камни в кладке терлись друг о друга краями, издавая устрашающий скрип.
— Они что, решили разломать эту постройку? — спросил флорентиец, поднимаясь на ноги и выглядывая из-за парапета.
— Вряд ли из-за нас, пусть даже и полубогов в их представлении, они сломают то, что их предки строили не одно десятилетие, — ответил Ромка. — Скорее уж…
— Дон Рамон, о чем вы подумали?
— Гады. Внизу. — Ромка почувствовал, как у него холодеют ладони, а по спине ползет липкий холодок страха.
— Думаете, они хотят выпустить на свободу тех тварей, что сидят за решеткой?
— Они их уже выпустили. Смотрите.
В квадратном отверстии пола что-то блеснуло. Потом из полутьмы медленно выплыла рогатая бугристая голова с трепещущими складками за ушами. Прямо в глаза, прямо в душу конкистадорам уставились не мигая агатово-черные глаза, наполненные такой неизъяснимой злобой и ненавистью, что бывалые воины отшатнулись.
