– Видите ли, мадам, - это отвечает она, - мы. просто устали.
"Просто устали", "Стало скучно", "Надоело"… Стандартный ответ. Все так отвечают.
– Мы ведь очень стары, - будто оправдываясь, улыбается она. - Все уже было, все.
– Я старше вас.
– Вы - другое дело, мадам. Вас удерживает любопытство. Ведь вы та самая Ингрид Кейн, не так ли?
Странно, меня еще помнят. Сорок лет как я перестала легально заниматься наукой.
– Мой брат был вашим учеником, мадам Кейн. Он останется теперь один, но не пошел с нами. Он разводит каких-то жуков с пятью лапками. Он просил передать вам привет.
– А я действительно получу перед смертью то, что захочу? - подозрительно спросил старик. - Или это просто рекламный трюк?
Я успокоила его, и тусклые стариковские глазки заблестели. Наверняка подумал о какой-нибудь широкобедрой грудастой звезде телевидения, о которой грезил когда-то в юности. Когда с полвека назад я нашла способ концентрировать все мысли, ощущения и энергию умирающего определенным образом, вызывая у него перед смертью яркое, выбранное им самим сновидение, я никогда не думала, что этот фокус превратится из средства облегчить смерть в приманку, помогающую государству бороться с перенаселением за счет "долгожителей". "Дома последнего желания" стали таким же обычным делом, как и любые другие государственные учреждения.
И еще меньше я думала, что стану хозяйкой одного из них.
Я провела их в усыпальницу - огромное помещение, напоминающее. оранжерею. Вокруг - пальмы, бананы, апельсиновые и лимонные деревья, гигантские кактусы и множество экзотических цветов. Кричали павлины и попугаи. С потолка из разноцветного пластика падали, причудливо пересекаясь, зеленые, оранжевые и голубые полосы света. Тихо звучала музыка, одурманивала, укачивала, и так же одурманивающе сладко пахли цветы.
Я уложила их на диваны, покрытые мягкими пушистыми коврами, надела на голову каждому "волшебный шлем" - так его окрестила реклама. С виду просто ночной чепец с лентами, в которые незаметно вмонтированы провода.
Старуха захихикала.
– Какой ты сейчас смешной, Вилли! Но он уже весь был "там", в последнем своем желании, глазки его нетерпеливо поблескивали.
– Нельзя ли побыстрей, мадам? Мне самой хотелось побыстрей - здесь меня всегда мутило Я включила "священника". Зазвучала молитва в сопровождении органа.
– Теперь можете попрощаться.
– Прощай, Вилли.
– Прощай, Марта.
– Прощайте, мадам Кейн
Они даже не смотрели друг на друга.
– Закройте глаза. Расслабьтесь. Думайте о своем последнем желании.
Они затихли.
Я включила "шлемы", загнала всех павлинов и попугаев в изолированный, безопасный отсек, откуда обычно наблюдала за происходящим в усыпальнице, вошла сама и нажала кнопку. На пульте вспыхнуло: "Не входить! Смертельно!" Это означало, что в комнату хлынул газ "вечного успокоения".
Через час все будет кончено. Роботы уберут трупы, проветрят помещение, и оно будет готово к приему следующих посетителей.
О чем они сейчас думают? Я имела возможность •это установить и первое время из любопытства "подсоединялась" к своим клиентам. Но это оказывалось в основном всегда одно и то же и всегда невероятно скучно. Если не красотка и не чемпион, то разнузданная вечеринка с обилием яств и напитков. Вакханалия. Примитивный пир плоти.
А как хотелось мне сегодня за завтраком натуральный бифштекс с кровью!
Каково было бы твое последнее желание, Ингрид Кейн?
В парке было прохладно, и я включила на платье терморегулятор.
Да, мою нынешнюю работу нельзя назвать приятной, но благодаря ей у меня лаборатория. И я смогу провести намеченный эксперимент.
Но придет ли она?
И чего я, собственно говоря, хочу? Начать жизнь сначала? Ну, нет. Я тоже устала, как и мои клиенты Провести эксперимент, удовлетворить в последний раз свое любопытство и поставить точку? Пожалуй, так. Если все пройдет удачно, я завтра тоже явлюсь в дом "последнего желания", и мне наденут "волшебный шлем".
И все-таки что мне тогда захотеть? Может, юного Бернарда? Или бифштекс с кровью?
До двенадцати оставалось сорок семь минут В случае неудачи Ингрид Кейн будет сегодня мертва. Надо успеть замести следы. Моя последняя работа касается только меня. Я отдала ей сорок лет жизни.
