Неужели ты все еще женщина, Ингрид?
– Можете одеться. Ваше имя?
– Николь. Николь Брандо. - Она застегнула ремешки сандалий и выпрямилась. - Если вы мне не поможете, я брошусь с крыши. Или с моста.
По выражению ее лица я поняла, что она действительно так сделает. Какая странная девушка! Она не выглядела здоровой, несмотря на свое здоровье, несмотря на красоту и молодость. С подобным парадоксом я столкнулась впервые.
– Хорошо. Вам полагается три дня, чтобы подумать и достать необходимые документы.
– Что нужно?
Она аккуратно, как школьница, записала в блокнот.
– Значит, в субботу, ровно в двенадцать. Я приду. До свидания, мадам Кейн.
***
До двенадцати оставалось восемь минут, когда я вышла из лаборатории, ставшей теперь просто замусоренным помещением, в котором выжившая из ума старуха разводила обезьян, собак и кошек. Я очень устала и едва тащилась через парк к дому, прижимая к животу Дика, для отвода глаз упакованного в нарядную рождественскую коробку с бантами. Он был достаточно тяжел, но я никому не доверила бы его нести, даже Жаку. Вновь перед глазами плыли темные круги, воздуха не хватало, в груди давило и поскрипывало. Пожалуй, я никогда так хорошо не понимала своих клиентов, как в эту минуту. Надоело, устала. Но нет, еще одно усилие. Мне интересно, что получится.
Как всегда, везет. Не только удалось доползти до усыпальницы, но и остаться незамеченной. Я надежно спрятала Дика в кадке с финиковой пальмой и пошла наверх.
– Как вы себя чувствуете, мадам?
– Прекрасно, Жак. Лучше чем когда бы то ни было.
– Вы плохо выглядите Я вызову Дока. Только этого не хватало! Док живо определит мое состояние, и тогда не миновать стационара в клинике.
Часы пробили двенадцать.
– Чепуха, Жак. Просто немного устала. Я, пожалуй, полежу. Если придет девушка, дай знать.
– Слушаю, мадам.
Кажется, я вздремнула, а когда открыла глаза, часы показывали двадцать минут первого.
Не пришла. Все правильно. Было бы странно, если бы пришла.
И тут же услышала на лестнице грузные равномерные шаги Жака.
– Девушка ждет, мадам.
Она сидела в шезлонге перед домом. Глаза закрыты, руки сложены на коленях, осунувшееся лицо, бледность которого еще больше подчеркивало не шедшее к ней дымчато-серое платье.
– Я немного опоздала. Извините, мадам, я прощалась с… этим.
Она повела рукой вокруг.
Прощалась? Прощаются с тем, что жалко оставлять Ей не хочется уходить из жизни, но она уходит. Парадокс, нелепость. Но мне не было до нее дела, я думала только о предстоящем эксперименте.
Я заторопилась.
– Где документы?
Непредвиденное обстоятельство - документы оказались фальшивыми. Неприятности с полицией мне ни к чему, но я тут же сообразила, что эти документы вообще не понадобятся, потому что через час их не с кого будет спрашивать. А если девушке хочется остаться инкогнито, тем лучше.
Я сунула их в сумочку. Девушка пристально смотрела на меня. Поняла, что я заметила?
– Благодарю вас, мадам Кейн. Поняла. Ну и пусть. Это тоже не имеет значения.
– Пошли, Николь.
Мне не надо было прощаться с "этим". Мне не было ничего жалко. Я все уже тысячу раз видела. Все. И я устала. Я вела ее и себя на последний эксперимент Ингрид Кейн. Если все пройдет удачно, мы обе будем через час мертвы Наполовину мертвы. У меня умрет тело, а у нее душа. Любопытно, кто из нас потеряет больше?
Девушка вскрикнула: она поранила ногу о торчащий из земли металлический прут Я смочила платок одеколоном и тщательно продезинфицировала ранку Николь слабо улыбнулась.
– Спасибо, мадам, это уже ни к чему. Любопытно, как бы она реагировала, если бы знала?
И вот, наконец, мы с ней в усыпальнице. Я чувствовала себя отлично, слабость и дурнота прошли. Мозг работал быстро и четко. Я уложила девушку на софу в безопасном отсеке и надела ей на голову "волшебный шлем".
– Последнее желание? - усмехнулась она. Я кивнула. Но я обманывала ее. Ни она, ни я не получим этого прощального подарка, который выдавался лишь в обмен на подлинную смерть. Моя давняя выдумка не поддавалась жульничеству. Ее душа, мое тело - этого было недостаточно.
Я начала жульничать.
– Выпейте это. Закройте глаза, расслабьтесь. Думайте о своем последнем желании. Прощайте, Николь.
