«Они считают себя венцом творения, – подумала Ханна Аврам, глядя на Вальдека, беседовавшего на другом конце зала со своими приспешниками. – А смешнее всего то, что в этом они недалеки от истины».
Она с удрученным видом протянула к бокалу левую руку, точнее, протез, доставшийся ей в наследство от Фиванской войны, и сделала глоток. Уловив краем глаза какое-то движение по соседству, Ханна Аврам подняла голову и сразу улыбнулась. Глава орионской делегации при Объединенном комитете начальников штабов Великого союза явно не разделял ее сдержанного отношения к алкоголю. В этом он не очень отличался от своих соотечественников, на которых алкоголь действовал так же, как на людей. Более того, бурбон уже стал важнейшей статьей экспорта Земной Федерации в Орионское Ханство. Однако Ктаару’Зартану нельзя было отказать в некоторой оригинальности: он держал в руке стакан с неразбавленной водкой, и Ханна Аврам даже заметила, что он бросил в водку щепотку перца, как это делают на прародине-Земле к востоку от Минска и к западу от Владивостока.
– А, это вы, владетель Тальфон, – официальным тоном приветствовала она Ктаара. – Надеюсь, вам не скучно в нашем обществе!
С этими словами она не выдержала и рассмеялась, а Ктаар’Зартан вопросительно поднял мохнатое ухо.
– Я просто вспомнила, что ответил наш великий драматург Джордж Бернард Шоу, когда ему задали этот же вопрос при схожих обстоятельствах, – пояснила она. – Он сказал: «Мне никогда не бывает скучно в собственном обществе».
Ктаар не то гортанно замурлыкал, не то откашлялся: так звучал смех орионцев. Помимо отдельных личностей с чрезвычайно гибким речевым аппаратом, люди были не в состоянии воспроизводить звуки орионского языка, а орионцы – человеческого, но они могли научиться понимать друг друга. Это взаимопонимание было невероятно важным мостом над пропастью, разделявшей две звездные нации, возникшие в результате эволюции, шедшей в двух совершенно разных направлениях. Ханне Аврам вновь пришлось напомнить себе, что сходство орионцев с земными кошками было чисто внешним и совершенно случайным. Земные ящерицы или, к примеру, дубы были гораздо ближе к земным котам, чем вежливое существо, стоявшее перед ней и машинально разглаживавшее свои пышные кошачьи усы. Покрывавший его тело мех был иссиня-черным, что несомненно указывало на аристократическое происхождение орионца. Мех поблескивал серебром, и знатоки могли понять, что орионец уже немолод.
«Да, мы стареем», – подумала Ханна. Она познакомилась с Ктааром в конце Фиванской войны, когда тот, молодой и пылающий жаждой отомстить убийцам своего двоюродного брата, служил под командой Ивана Антонова. Орионцы не знали омолаживающей терапии, которой могли пользоваться земляне, и, несмотря на то что жили они по полтора столетия…
– Конечно, я помню, кто такой Шшоу, – сказал Ктаар, прервав ее размышления. – Прекрасный пример того, как блестящий литературный талант может сопутствовать политическому инфантилизму.
Орионец улыбнулся Ханне, старательно пряча хищные клыки.
– Кстати, о политиках… Как это вы терпите у себя таких персонажей? – Ктаар махнул рукой в сторону Вистер. – Или, точнее сказать, зачем вы их терпите?
– Видите ли, владетель Тальфон, у нас некоторые считают, что даже самые абсурдные политические взгляды должны быть безупречны с моральной точки зрения.
– Почему? – Ктаар даже не пытался скрыть своего удивления. – Я хорошо знаю вас, госпожа командующий, – (на родном языке Ктаар присвоил Ханне орионский чин первого клыка), – и уверен, что сами вы так не думаете.
– Вы правы. Но я пытаюсь растолковать вам особенности цивилизации, создавшей Земную Федерацию. Господствовавшая в этой цивилизации религия, приверженцем которой я, кстати, не являюсь, в момент своего возникновения испытала на себе значительное влияние философии, называемой гностицизмом, считавшей, что мир в таком виде, в каком его воспринимают наши органы чувств, обманчив и порочен. Из этой предпосылки вытекало, что единственным надежным источником знаний является вероучение. Такие взгляды бытуют и по сей день, хотя теперь им и не сопутствуют религиозные атрибуты. Если же оказывается, что эти взгляды не отражают реальный мир, их приверженцы лишь сильнее верят в то, что познали «высшую истину».
