Он мгновенно понял намёк и произнёс короткую, выразительную фразу-запрет. Его люди тут же примолкли, засуетились возле машин. В нарте и на самом деле оказалась оленья полсть в виде широкого полуоткрытого спального мешка. «Охотники» бережно уложили в неё Ингу, затем Тойё предложил Мамонту забраться в нарты рядом с ней — заметил по пути его хромоту. Остальные встали на лыжи и взялись за верёвку, привязанную ко второму «Бурану». Запустили моторы только два снегохода; третий оставался на месте, поджидал ещё кого-то, кто должен выйти из леса. Значит, страховка передвижения была…
Судя по основательности и организованности, это были профессионалы, привыкшие действовать группой в сложных горно-таёжных условиях. И дисциплина была, надо сказать, железная, по-восточному бесприкословная.
Нарты летели по снегу, как лодка, изредка встряхиваясь на валежинах и кочках, словно на волнах. Мамонт обнял Ингу, приблизившись к уху: теперь есть возможность сказать ей всё.
— Слушай меня и запоминай, — проговорил он в полголоса. — Эти люди — наши враги. Пока я не знаю, кто они и откуда, но враги. Сейчас мы у них в плену.
— В плену? — изумилась она. — Почему же мы сдались в плен? Ведь сдались!
— Тише!.. Считай, что не сдались, а пошли в разведку. Такой команды я ещё не встречал на Урале. Что-то новенькое. Раньше тут бродила банда Тарасова. Эти покруче, хорошая организация… На нас охотились, наблюдали. Вырваться сейчас нет возможности.
— Что им нужно?
— Вот и узнаем, что? Я догадываюсь, чего они хотят. Ищут то, что и мы искали: вход в соляные копи.
— Зачем? Зачем… Я не верю в сказки. И ты не обманывай меня, Хозяйки Медной горы нет! И Данилы нет… Так что же они ищут?
— Сокровища Валькирии.
— Ты сумасшедший, Мамонт! Ты намного старше меня, а веришь… в какие-то сокровища.
Он погладил её обмороженную и теперь шелушащуюся кожу на щеке.
— Я их видел, Инга. Держал в руках… Если я обманываю тебя, если рассказываю сказки — подумай, зачем ещё могли прийти в горы эти люди? Хорошо, я сумасшедший. Но можно ли их назвать сумасшедшими?
Она минуту лежала с немигающим взором: в зеницах, как в зеркале, отражались вершины бегущих деревьев.
— Нет… они разумные люди. И очень практичные.
— Но пришли сюда, чтобы охотиться за нами.
Инга снова замолчала, наблюдая за пляшущими деревьями.
— Ты хотел сказать… как я должна вести себя с ними, да?
— Запомни: ты не знаешь ничего. Ты просто заблудилась в горах, а я тебя нашёл. Ведь это так?
— Да… Ты меня нашёл.
— Нашёл, но ты испугалась меня. Потому что поняла — я сумасшедший. Мамонт — больной человек, у него помутился рассудок. Ведь ты так считаешь?
— Не знаю теперь…
— Знаешь! Мамонт — безумец, помешался на каких-то сокровищах, — он уже внушал ей это. — И ты не знала, как от меня отвязаться. И ты благодарна этим людям. Они тебя избавили от Мамонта и спасли жизнь.
— А это — зачем? — вдруг испугалась она.
— Затем, чтобы они не держали тебя как заложницу! — жёстко произнёс он. — Чтобы знали: ты меня ненавидишь и боишься, но вынуждена была держаться за меня, потому что заблудилась и пропала бы одна в зимних горах. И что я тебя тоже ненавижу, что ты для меня — обуза, помеха. Я тебя несколько раз бросал, пытался убежать, но ты находила по следам.
— Этого не было! — возмутилась Инга.
— Было! Я хотел бросить тебя… И сейчас хотел уйти и оставить в берлоге. Но пришли эти люди.
— Опять меня обманываешь?
— Нет, правда, хотел. Ты же мне как камень на шее! Чёрт тебя принёс на мою голову.
Инга отодвинулась, взглянула с недоверием и надеждой — он лишь молча утвердительно покивал головой.
— Понимаю… А кто это — Валькирия?
— Моя возлюбленная. Дева, богиня подземного царства. К ней мы и искали дорогу.
— Она красивая?
— Прекрасная, — мечтательно проговорил Мамонт. — Она же — богиня! Белые одежды и волосы на ветру… Волосы Валькирии!
Инга замолчала, и взгляд её стал льдистым, в синих глазах отражалась узорчатая изморозь, свисающая с берёз. Снежная пыль из-под гусениц снегохода иногда порошила ей в лицо — она вдруг перестала замечать это. Мамонт протянул руку, чтобы смахнуть снежинки, Инга резко отвернулась, спрятав голову в край оленьей полости.
