Этот пост — страхового агента вавилонского куста — до Явтушка занимал какой то глинский бездельник, солидный с виду усач, который наведывался сюда изредка на велосипеде да так ни с чем и возвращался домой, не застраховав за все время ни одной души, кроме Явтушка. «От чего их страховать? — жаловался он Явтушку, передавая по акту дела «агентства». — Чумы нет, сибирки нет, градобои хоть и бывают, да и тех кот наплакал, так что работа у вас тут будет, товарищ Голый, не бей лежачего, если б хоть наполовину поближе к дому, я бы лучшего места не искал. Как написано в псалтыри: «праздное место». Роботуна (такая была у него фамилия) поставили в Глинске начальником ярмарки («Горе ярмарке», — подумал Явтушок), а Голый начал службу с придания «конторе» надлежащего вида. Привел Присю, чтоб побелила стены, вымыла пол, окно. Потом оклеил стены всевозможными плакатами о выгоде страхования (целый рулон их стоял в углу — Роботун так и не нашел времени развернуть их). На следующий же день Явтушок приступил к исполнению служебных обязанностей страхового агента, соответственно одевшись как можно аккуратней и с самого утра усевшись за стол, в ящиках которого сохранялась история бездеятельности его предшественника (всевозможные бланки и формы, в которые Явтушку предстояло вдохнуть хоть какие нибудь признаки жизни). В первые дни его поражало буквально все, и прежде всего окружавшие его со всех сторон плакаты. И уж совершенно отрывало Явтушка от предыдущего образа жизни сознание того, что он сидит за государственным столом, принятым от Роботуна по акту, а к столу прибит жестяной инвентарный номер — 10. Прочитав эту цифру, Явтушок сообразил, что таких служащих, как он, не так уж и много; 0. Стало быть, наконец, и он чего то стоит…
Первые дни Явтушок решил трудиться без обеденных перерывов, чтобы уже этим засвидетельствовать свою преданность делу. Обед из двух блюд ему всякий раз приносил на службу один из сыновей. Уже по самым обедам Явтушок не мог не заметить, что в глазах Приси он, как персона, поднялся очень высоко, обеды для него готовились намного старательнее, чем прежде, но проклятый Вавилон, за исключением разве что Савки Чибиса, словно и не замечал, как высоко взлетел Голый, и за все время ни один вавилонянин не удосужился даже заглянуть в страховую контору и полюбоваться новым агентом 0. Руководитель райстраха Швабский тоже не показывался, и Явтушок с каждым днем все острее ощущал ненужность своей конторы, а стало быть, и себя в ней. Как нарочно, ни градобоя, ни какого либо другого стихийного бедствия за это время не случилось, у Явтушка поэтому не было случая напомнить о себе Ткачуку, который застраховал горох (эта культура очень боится града) и сахарную свеклу еще при Роботуне. Ничего не случалось и в соседних колхозах, те своевременно платили страховку непосредственно в Глинске, забыв о существовании возглавляемой Явтушком конторы. Но от этого деятельный гений Явтушка не угасал нисколько, и он, в отличие от своего предшественника, решил сдвинуть с мертвой точки индивидуальное страхование. Первым он избрал самого товарища Ткачука, вавилонского председателя колхоза, который и впрямь уже дышал на ладан.
Вавилонянам казалось, что председатель вот вот помрет, но он жил, и его худощавые мальчишки тоже не умирали. Говорят, он пил от чахотки собачье сало и сыновей поил тем же снадобьем. Один только не смог пить и умер прошлой весной, как только зацвел чебрец на луговине. Но еще трое пока были живы. Болезнь у них была от матери, она умерла в Елисаветграде, откуда они приехали в Глинск. Жена наградила чахоткой и мужа. И вот Явтушок после горячей агитации застраховал жизнь Ткачука. За председателем сравнительно легко поддался на уговоры Лукьян Соколюк — как никак предсельсовета должен способствовать процветанию страхового дела, — но дальше индивидуальное страхование продвигалось с немалыми трудностями и, как правило, дело заканчивалось поражением Явтушка, который из за этого каверзного «довольно и того, что ты сам себя застраховал», вынужден был застраховать еще и Присину жизнь. Впрочем, кроме кое кого из актива, ему все же удалось застраховать и нескольких рядовых вавилонян: скотника Горпинича — у него один из быков бодался; сторожа баштана, который мог пострадать от расхитителей арбузов; конюхов — им приходилось самим обслуживать соломорезку и ни один не был гарантирован от опасности остаться без руки; и еще двоих или троих трактористов из бригады Даринки Соколюк. Сама же Даринка страховаться категорически отказалась, не иначе как из ненависти к агенту. Среди тех, кого Явтушок не смог убедить в необходимости застраховать жизнь, был и Фабиан, заглянувший как то в агентство полюбоваться на Явтушка в новой роли. Речь зашла о козле, его Фабиан соглашался застраховать, Явтушок был, конечно же, не против, но в перечне объектов, подлежащих страхованию, козла обнаружить не удалось. Разумеется, к величайшему сожалению, потому что именно с козла Явтушок думал начать страхование животных в частном владении. Так и разошлись бы философ и агент, не вспомни Явтушок про лачугу Фа биана на Татарских валах, чуть ли не одну из самых древних халуп в Вавилоне.
