– Поразительно, – согласился Роджер. – Ревун, конечно, тоже не оставляет следов.
– И даже никаких видимых последствий, во всяком случае, на тех уровнях, которые они применяли, – заметил Ференцо. – Серрета так отчаялся, что хотел спустить в Гудзон водолазов, чтобы найти причину тех взрывов.
– Какое расточительное использование денег налогоплательщиков, – пробормотал Роджер.
– Да, думаю, Мессерлинг понял это. Или он решил, что лучше замять это дело.
– Уж лучше так, чем признать, что несколько безоружных мужчин и женщин надрали спецназу задницу.
Роджер смотрел в окно на огни города и на проходящих людей. Накопившееся за неделю напряжение теперь дало себя знать, и он чувствовал невыразимую усталость.
Но они справились. Он, Кэролайн, Ференцо и другие смогли все одолеть.
– Да, такие вещи обычно припоминают, когда подходит время выделения ассигнований, – согласился Ференцо. – Кэролайн, вы так ничего и не сказали.
– Я все думаю, что сделает Серрета с вами. – Кэролайн плотнее прижалась к Роджеру.
– О, думаю, завтра, когда я приду к нему в кабинет, он уже остынет. Невзирая на все кульбиты, которые пришлось выкинуть из-за меня департаменту, мы все-таки остановили предполагаемую бандитскую разборку. И как бы Мессерлинг ни пытался затушевать то, что сегодня произошло, зеленые бесспорно показали, насколько такая разборка могла быть серьезной. Думаю, он примет это во внимание.
– Надеюсь, – прошептала Кэролайн и поежилась. – Как думаете, мир сохранится?
– Загадывать сейчас невозможно, – ответил Ференцо. – Но имейте в виду, что за исключением первого поколения беженцев ненависть с обеих сторон была чисто умозрительной, не направленной на кого-то или что-то конкретно. Теперь, когда им придется иметь дело друг с другом лично, думаю, большинство старых клише и стереотипов начнут постепенно стираться. И не забудьте, что теперь с обеих сторон есть силы, которые искренне хотят испытать этот шанс.
– Хотя есть и такие, что не хотят, – предупредил Роджер.
– Конечно, но думаю, большинство из них в конечном итоге придет к тому же. Хафдан, вероятно, поддержит брата – нехотя, но поддержит. Александр так потрясен выходкой Николоса, что, скорее всего, не будет высовываться достаточно долго и, надо надеяться, за это время поймет, что мир возможен. Сирил же был за мир с самого начала.
– А Николос? – спросила Кэролайн.
Ференцо пожал плечами.
– Вероятно, никогда больше не высунется, – заключил он. – Но, по крайней мере, он себя показал во всей красе. Нет, думаю, самое трудное позади.
– Хотя чуть-чуть не сорвалось. – При одном воспоминании об этом Роджер вздрогнул. – Если бы Торвальд послушался брата, пока Сильвия боролась с Николосом, все могло и рассыпаться.
– Это уж точно. Особенно потому, что я совсем не уверен, будто Сильвия была так беспомощна, как казалось.
Роджера пробрал озноб.
– Вы хотите сказать, что это была проверка?
– Почему бы и нет? – возразил Ференцо. – Отозвав воинов, она уже сделала ход. Поскольку Николос все равно уже напал на нее, почему не притвориться слабой и не посмотреть, как серые отреагируют?
Роджер тихонько присвистнул.
– Рискованно.
– Но вполне в ее духе, – заметила Кэролайн. – Надеюсь только, что Торвальд так же хочет мира, как и она.
– Хочет, – твердо сказал Роджер. – На самом деле никто не знал о том, что он был в гораздо более выгодном положении, чем думали все. В ответ на согласие притвориться, будто поверил в ложный маневр Сильвии, он потребовал, чтобы ему дали тайно перебросить часть людей на позиции в Центральном и Морнингсайд-парке, где живут зеленые. Он хотел иметь какой-то козырь на руках на случай, если мы ошиблись с планом зеленых.
– Почему же он ничего об этом не сказал, когда Николос стал угрожать, что погибнут дети серых в Бруклине и Квинсе? – нахмурилась Кэролайн.
– Потому что тогда его вспыльчивый брат мог сорваться и начать крошить зеленых воинов.
– Думаю, твоя логика убедила его, что его отец действительно хотел мира. – Кэролайн снова прижалась к нему. – Наверное, он действительно тебе доверяет.
– М-м. Почти как тебе Сильвия.
– Как угодно, – пробормотал Ференцо. – Лишь бы сработало.
