– Белян! – донесся голос младшего брата. – Пропали наши! Туго!
Белян оглянулся – да, им тут придется очень туго. Вот и крепкий муж Сыч. Белян подставил меч, в последний миг отведя нацеленное в Сивела копье:
– Рубись, братка, к воротам! Тут пропадем! Наших мало осталось! Старец Лунь сгинул!
К ним присоединилось еще с полдюжины воинов. Вместе стали продвигаться к воротам. Еле поспели – там уже ладились их закрывать. Прорвались в город, за стены, отбежали с полсотни шагов. Перевели дух. Всюду пылали дома, чад заволакивал улицы. Нарвский конец гудел пожаром, толпы людей пытались тушить его. Возникали короткие стычки, кровь чернела лужицами, в которых скользили ноги.
– А Преображенская-то горит! – радостно закричал Сивел.
– Зато Софийская цела! – мрачно окоротил брата Белян, утирая с лица кровь, смешанную с потом.
Показался отряд воинов в чешуйчатых доспехах. Они шли, наспех прилаживая щиты на руки.
– Гляди, латники вышли! К нам прут! Не совладать нам, а народ тушением занят.
– Пошли пробиваться на Торговую сторону! Там нам подмога будет! Бегом к Великому мосту!
Бросились вниз по Разваже-улице. К ним примыкали горожане, вооруженные чем попало. По дороге сталкивались со сторонниками креста, и яростные схватки ненадолго останавливали торопливый бег.
– Белян, что там на Великом?! Никак сеча идет! – Сивел мечом указал на мост.
– Тут во всем городе секутся! Не отставай!
Темные воды Волхова отражали дрожащие блики пожаров. Смутные лодки и купеческие суда темнели у причалов. Там – тоже суета. Купцы спешили спасти свое добро, лодки пытались отчалить от берега, сталкиваясь и вертясь на месте.
Прибывшие влились в сечу, с трудом различая своих и чужих.
Великий мост запрудила толпа. С ревом обрушивались удары на врагов веры. Тут не смотрели на старые знакомства и даже дружбу. С остервенением раскалывали черепа, воплями оглашая удачу.
Пот заливал глаза, руки отяжелели и с трудом ворочали тяжелый меч. Но толпа защитников Христа быстро редела, и Великий стал очищаться. Люди разбегались по Торговой стороне, скликая подмогу.
– Передохнем, Сивка! – Белян осек ретивого брата.
– После передохнем, братка! Гони скверну дальше! – Сивел помчался было догонять убегавших.
Тут раздался тревожный крик:
– С Софийской тысяцкий прет! Беда нам!
Братья оглянулись – на них спешным шагом двигалась толпа дружинников и горожан, вооруженных кто чем.
Волхвы заголосили, забегали, пытаясь организовать отпор тысяцкому с его войском. В руках метались деревянные идолы. Неистово звучали молитвы и заклинания. Навстречу тысяцкому двинулись оставшиеся еще в живых бойцы, и с ними сторонники старой веры. Застучали мечи о щиты и брони. Кровь полилась снова. Под натиском тысяцкого язычники стали отступать, теряя своих воинов. Волхвы бились в первых рядах, ярясь и призывая страшные кары на головы христиан.
Братья с трудом пробивались в первые ряды. Ширина моста не давала всем развернуться, задние ждали, когда им освободится место в сечи. Но силы были неравны, и Сивел с Беляном стали отступать, увлекаемые общим потоком.
– Нас отсекают! Отсекают с Торговой стороны!
Истеричный голос из задних рядов стал сигналом. Толпа дрогнула. Воины тысяцкого нажали.
И тут все побежали. А волхвы погибали за спиной от ударов мечей и топоров.
К Великому же мосту тесными толпами надвигались христиане. Вот они вольются в него – тогда конец всем.
Сивел крикнул брату:
– Успеть бы мост пробежать, а то сомнут – пикнуть не успеем!
– Нет нам подмоги! Обманул нас всех Лунь! Мало нас! Бежим, авось пробьемся!
Авось… Ноги сами понесли. Грудь надрывно гоняла воздух, которого становилось все меньше. Сердце билось у самого горла. Покореженные доспехи тянули к земле.
Братья только пробежали мост, как на него хлынули христиане. Часть их понеслась за убегающими по берегу идолопоклонниками, колотила отстающих по головам кольями и рогатинами. Кто-то из беглецов останавливался, поворачивался лицом к врагу и отчаянно отбивался, дорого продавая жизнь. Ночь оглашалась победными криками и хрипением жертв. Мольбы о пощаде тонули в гвалте и шуме погони.
– Стой, Сивка! – крикнул Белян. – Куда нам бежать?! Примем смерть как подобает!
