Загородные дома имели по нескольку выходов, четко соблюдалось разделение на мужскую и женскую половины. Верхние этажи выступали над фасадами, крыша была по-прежнему плоской, как терраса. Но прежнее назначение этой крыши было уже не столь важно, ибо каждая вилла была окружена просторным садом, скрытым за высоким каменным забором или изгородью из жестяных копий или мраморных столбиков, обвитых виноградом. В садах этих до сих пор растут кедры, пальмы, лимоны, алоэ, кактусы. Над белоснежными стенами зданий спускаются яркие пятна бугенвилей.
Вольность стиля и разнообразие проявились и во внешнем облике домов: каменные стены все чаще облицовывались в своей нижней части пестрыми изразцами, ранее глухие, безликие плоскости прорезались окнами — сначала это были скорее бойницы, затем они становились больше, выше и шире, приобрели традиционные рамы, начали открываться на улицу, позволяя обитателям дома наслаждаться окрестными пейзажами и перспективой моря вдали. Величина и форма окон явились в то же время дополнительным декоративным элементом: узоры наличников, разноцветные витражи, удивительное разнообразие и изящество очертаний — полукруглых, стрельчатых, подковообразных.
Типичный образец загородной мусульманской архитектуры Алжира XVIII века — вилла «Абд ат-Тиф» — сохраняется как своеобразный архитектурный музей. Обычно ее называют «домом среднего мусульманина» (что, судя по ее роскоши, едва ли соответствует истине, такие виллы принадлежали самым богатым людям Алжира). По художественному значению ее сравнивают с виллой Медичи в Риме. В 1908 году в ней был основан центр алжирского изобразительного искусства, служивший не только музеем живописи и скульптуры, но и школой.
К числу загородных домов такого типа могут быть отнесены также вилла «Аркады», построенная для раиса Хамиду, Летний дворец Мустафа-паши. Теперь он называется Народным дворцом, и в нем республиканское правительство принимает посланцев других народов мира. Таковы бывшие владения дея Хасана на самой западной окраине Касбы. Этот большой садовый ансамбль в классическом алжиро-мавританском стиле воздвигнут во второй половине XVIII века и наделен всеми атрибутами дейского «рая» — экзотической растительностью, фонтанами и бассейнами с рыбой, гаремом и даже небольшим домашним зоопарком. В дальнейшем, после 1830 года, здесь была загородная резиденция французского коменданта города; сейчас, после значительных перестроек, — центральная клиника республики. И наконец, это — знаменитая вилла «Бардо», в которой расположен крупнейший этнографический музей Алжира.
Французы продолжили застройку этих районов в том же стиле, но с самыми различными вариантами — трудно встретить два одинаковых здания. Каждая вилла имела (и порою сохраняет до сих пор) свое название, иногда просто по имени владельца, но чаще выраженное каким-либо поэтическим образом — «Роза», «Виолетта», «Гиацинт», «Мария», «Солнце».
Есть в этих районах и несколько отелей. Один из них — «Сен-Жорж», скрывающийся на склоне холма, лучший в Алжире (1880 год, архитектор Ж. Гланшен). Он сочетает в себе экзотику испано-мавританской архитектуры, ценность андалусских керамик и римских мозаик, размах и эклектику колониальной постройки и комфортабельность нового времени, — одним словом, некоторый комплекс, свойственный самому Алжиру. Помнится, еще Монтерлан в своей книге об Алжире называл его «городом, в котором бок о бок соседствуют естественные природные условия с современным комфортом».
В другом отеле, бывшей вилле «Виктория», в 1882 году жил и лечился Карл Маркс, которому врачи предписали средиземноморский климат. Сначала Маркс остановился в гостинице «Ориан» на приморской набережной, но шумная жизнь порта, обилие людей мешали его выздоровлению. К тому же капризный алжирский климат оказался мало благоприятен для здоровья Маркса. В первом же письме отсюда к Фридриху Энгельсу (от 21 февраля) Маркс писал: «…на этот раз сезон в Алжире против обыкновения холодный и сырой, тогда как Ницца и Ментона, напротив, переманивают теперь у Алжира большую часть посетителей!»
