Бекбулатов, попыхивая дорогой сигарой, прикуренной от зажигалки, суетливо подставленной услужливым армянином, придирчиво изучил меню и заказал довольно плотный обед, хотя, увы, без доброго вина (“Понэмаишь, дарагой, да?”).
Расплатившись, причем щедрые чаевые столичного гостя неожиданно (и весьма точно!) подняли его в ранг “вашего благородия”, Владимир снова с удовольствием уселся за руль уже вымытого и свежезаправленного автомобиля…
До Челябинска оставалось верст сорок, не более (Владимир, страстный поклонник самой езды как процесса, редко следил за придорожными указателями, тем более что по этой трассе он катался не первый раз и не боялся заблудиться), когда впереди замаячила группа людей в униформе. Хм, кроме обычных серых мундиров дорожной полиции, перекрещенных белоснежными, как у гвардейцев на параде, ремнями, в пикете наличествовали трое личностей явно армейского вида. Здоровенные парни, навьюченные по полной выкладке, а один даже с громоздкой рацией за плечами, мрачно демонстрировали автоматические карабины системы Федорова-Штольца (штаб-ротмистр уважительно припомнил их выдающиеся тактико-технические характеристики). “Не иначе какой-нибудь каторжник лыжи навострил”, — заключил Бекбулатов про себя. Екатеринбургское наместничество по количеству исправительных учреждений уступало только Чукотке и Американским владениям Короны, что, естественно, вызывало справедливые нарекания вечно недовольных думцев.
Скорее из любопытства, чем из боязни нарваться на штраф за превышение скорости (язык, слава богу, еще не отсох, да и “корочки” в кармане, хоть и на чужое имя, весьма “могутные”), Владимир слегка притормозил. Один из “дорожников”, будто только этого и ждал, шагнул на асфальт, поднимая жезл.
Пожав плечами, штаб-ротмистр прижался к обочине, заглушил мотор и, спокойно положив руки на руль, согласно правилам, стал ожидать полицейского. Подойдя и представившись по форме, инспектор дорожной полиции скомандовал:
— Выйти из автомобиля, документы на капот!
Поймав себя на том, что пожимает плечами уже второй раз, Владимир беспрекословно повиновался. Да и глупо было бы спорить: парни в камуфляже, держа руки на автоматах, взяли его в полукольцо. Второй “дорожник”, не спросив разрешения, уже рылся в багажнике, гремя там чем-то металлическим. “А вдруг там какая-нибудь бяка?” — мелькнула в голове шальная мысль. Полно, не будет столь уважаемая фирма, рискуя репутацией, подставлять состоятельных клиентов.
Чтобы отвлечься от неприятной процедуры, штаб-ротмистр принялся разглядывать солдат. Из-под обтянутых камуфляжной тканью шлемов-сфер с поднятыми пуленепробиваемыми забралами по распаренным, малиновым от жары щекам вояк обильно струился пот. Посочувствовав двадцатилетним ребятам, сопревшим под тяжелой амуницией, Владимир предложил им холодной сельтерской, которой предусмотрительно запасся по дороге у гостеприимного армянина-ларечника. Надо было видеть, какой благодарностью сразу засветились глаза парнишек, но, увы, старший (судя по едва видным из-под многочисленных ремней звездочкам — поручик) грозно насупил брови, и парни с явным сожалением отрицательно замотали головами. Пожав плечами (черт, уже третий раз — становится смешно), Бекбулатов отвернулся.
Через пару минут дотошный “дорожник” закончил тщательное исследование бумаг купца третьей гильдии Калабаева (согласно легенде) Мустафы Маликовича. К глубочайшему разочарованию чинуши, хорошо заметному наметанному взгляду, никакой крамолы в оных, равно как и в автомобиле, не содержалось. Пожелав доброго пути, инспектор кинул ладонь, затянутую в лайковую перчатку, к белой каске и протянул документы владельцу, а еще через пять минут пикет скрылся из виду…
* * *
Полковник Боровых, шеф Южно-Уральского филиала Жандармского Корпуса, нервничал. Столичный чиновник, которого в Челябинском управлении не без основания считали высокопоставленным ревизором, опаздывал уже на час. Высланные навстречу гостю жандармы из нижних чинов ежеминутно сообщали об отсутствии встречаемого, стремясь своим рвением заслужить похвалу начальства, а там, чем черт не шутит, и поощрение.
