– А если тебя заберёт дозор? – возмущённо выкрикнула я. – Под стражу посадит? Нам что тогда, гнить взаперти?
Главный повернулся ко мне, едва уловимо улыбнулся и мотнул головой. И, хоть я по-прежнему презирала Линсена Морино, от сердца почему-то отлегло.
– Закройте погреб на все замки и засовы, – добавил дозорный. – Так, словно вас здесь не было.
Разочарование затопило грудь и спёрло дыхание. Мне хотелось видеть ошарашенное лицо Уорта, когда его будут брать. Всё бы отдала, чтобы вкусить сладость его испуга и отчаяния. Меня лишали этой маленькой привилегии. Но я слишком устала, чтобы спорить, и покорно кивнула.
– Встреча будет жаркой, – откомментировал Лукас, потирая руки. – А мне можно остаться?
– Нет, – хором произнесли Линсен и дозорный.
***
Я ждала от Сиил радости и восхищения, но она почти не реагировала ни на моё присутствие, ни на долгожданную свободу. Её отрезала от мира невидимая капсула отчуждения, и это было куда страшнее темницы и долгих лет в заточении. Сиил молчала, когда я скармливала ей припасы Линсена, молчала, когда я укладывала детей спать… Лишь когда я отмывала её в ванной от паутины, грязи и крови, невидимая преграда, разделяющая нас, прорвалась, и Сиил расплакалась.
– Сирилла, – проговорила она, посмотрев на меня, как в детстве. Водяные струйки бежали по её щекам, перемешиваясь со слезами. – Ты и вправду настоящая?
Вместо ответа я поднялась на цыпочки и крепко прижала Сиил к себе. С ужасом ощутила, как пальцы проваливаются между её торчащими рёбрами. Платье моментально пропиталось тёплой водой и забрызгалось мыльной пеной. Острые пальцы Сиил вцепились в мои плечи, не желая отпускать. И тогда я разрыдалась тоже. Выдавливая душу, разламываясь на кусочки, выворачиваясь наизнанку.
Так мы и стояли под душем, намокая до нитки от тёплой воды и слёз. Чистый поток уносил с собой наши печали, страхи и обиды. Прошлое казалось мелочным, будущее – бесконечным. И я готова была сделать всё, чтобы Сиил сполна ощутила его вкус.
Линсен вернулся, когда солнце уже закатилось: растрёпанный и уставший. От него пахло сырым погребом и плесенью. Он по-хозяйски хлопнул дверью, не разуваясь, прошёл на маленькую кухню и сел у окна. Затуманенный и потерянный взгляд вытаращился в синеву ночи.
– Всё закончилось, – доложил он без особого энтузиазма. – Мы поймали его, едва зашёл в погреб. Джейсон под стражей и вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет.
– Это ты позвал дозорных? – я осторожно присела рядом. Придвинула ему бокал горячего отвара, но тот даже не повернул головы.
– Нет, – отозвался он. – Это мой отец. Он сознался во всём и выдал Джейсона. Теперь ему дорога туда же.
– Мудрое решение, – отметила я. – Значит, он всё-таки тебя любит.
– Знаешь, что самое страшное, Сирилла? – Линсен приподнял бровь и невесело усмехнулся. – Что я тоже его люблю. Постоянно вспоминаю его кулаки, но люблю.
– Теперь тебе вести его дело.
– Вероятно, – в голосе Линсена не чувствовалось особого энтузиазма. – Будет очень тяжело. Я никогда не был хорошим руководителем.
– Зато ты был хорошим…
Намеренно оборвала фразу на полуслове, чтобы задеть Линсена побольнее. Пусть знает, как мне было тяжело без сестры, и до чего неприятно пропускать через себя всё, что с ней совершили. Он должен понять, насколько он продлил мою непрекращающуюся агонию, и разделить её со мной. Парадокс: я не могла простить его трусости, но когда встречалась с ним взглядом, сердце трепетало, как тонкий лепесток на ветру.
– Так что дальше? – проговорил Линсен осторожно.
– Дальше – ничего, – безжалостно проговорила я. – Мы с Сиил договорились уехать на квартиру, как только мне выплатят отпускное пособие. И ты избавишься от нас.
– Сирилла, постой, – глаза Линсена загорелись. Рука дёрнулась, опрокинув отвар. Ароматная дымящаяся жидкость расплескалась по скатерти и закапала на пол. – То есть, всё, что произошло между нами, для тебя ничего не значит? Моё признание, мои попытки оправдаться, моя помощь?
– Я благодарна тебе, – призналась я. – Мы потрясающе сработали вместе. И мне было хорошо с тобой. Слишком хорошо, чтобы поверить в то, что это реальность. Но пойми, мне не вырвать из себя эту боль и обиду. Она воскресает каждый раз, когда я вижу тебя, Линсен. Ты лгал, молчал, трусил, а страдала из-за этого Сиил. И я.
