— Вы хотите пожертвовать их кафедральному собору в благодарность за ваше благополучное возвращение?
Со стороны епископа было вполне естественно предположить подобное. Так частенько поступали вернувшиеся из похода крестоносцы.
Бернард покачал головой.
— Если бы я только мог поступить таким образом, Ваше преосвященство… Но боюсь, мое бедственное положение не дает мне возможности проявить щедрость.
— Вы хотите их продать?
— У меня нет иного выхода.
Епископ задумался.
— Вы — тот самый рыцарь, который рассчитывал получить дар от своего сюзерена?
Тут уж Саймон постарался, подумал Бернард. Откуда еще епископу про это знать?
— Милорд и я разошлись во мнении относительно выплаты вознаграждения. Пока мы не договорились, мне необходимы деньги на жизнь.
— Понятно.
Епископ поднялся с кресла, взял реликвию и удалился в соседнюю комнату, а Бернард подошел к окну, откуда открывался вид на город и на земли, принадлежащие кафедральному собору. Вдали голубой лентой вилась река Дер, а за ней виднелись городские стены. В центре города, на рыночной площади, толпился народ.
В зависимости от щедрости епископа рынок может стать следующей остановкой на его пути.
Из соседней комнаты раздался звон монет, и к нему вышел епископ, на лице которого вновь сияла улыбка. Он отдал Бернарду мешочек с щепкой дерева.
— Сэр Бернард, оставьте это у себя, и пусть реликвия защитит вас от злых сил, — сказал он, а затем вложил в руку Бернарда несколько золотых и серебряных монет. — Ни один рыцарь Черной розы не должен бедствовать. Я даю вам деньги за другую реликвию и благодарю за то, что предоставили мне возможность ее приобрести. У вас есть еще что-нибудь?
Бернард посмотрел на монеты: епископ Уолтер заплатил ему почти в пять раз больше стоимости пряди волос. Неудивительно, что купцы проделывают долгий и опасный путь из Святой земли на континент и в Англию, где продают реликвии священникам и знати. Какую же прибыль они получают!
— У меня есть еще несколько реликвий, — ответил Бернард. Если прядь волос оказалась такой дорогой, то что он сможет получить за руку Святого Вавилы?
— Если вы захотите продать другие реликвии, могу ли я надеяться на то, что вы снова обратитесь ко мне?
Бернард улыбнулся епископу.
— Вы можете быть в этом уверены, Ваше преосвященство.
— Замечательно. А теперь я должен отслужить мессу, а у вас, наверное, есть дела. Обещайте мне прийти еще раз, чтобы мы смогли поговорить подольше. Саймон рассказал мне много историй о своих приключениях, но я хотел бы услышать и ваши тоже.
— Я с удовольствием это сделаю, — ответил Бернард. — Могу ли я обратиться к вам с просьбой? Я бы не хотел, чтобы Саймон узнал о моих трудностях с сюзереном. Он пожелает… вмешаться ради нашей дружбы.
Епископ Уолтер засмеялся.
— Понимаю и отдаю должное вашей просьбе. Но если вам понадобится моя помощь… тоже ради дружбы, дайте знать.
Епископ проводил Бернарда до двери. Уже положив ладонь на ручку двери, Бернард вспомнил, о чем нужно спросить епископа.
— Ваше преосвященство, если человек хочет приобрести церковную землю, то к кому ему следует обратиться?
— К епископу или архиепископу епархии, которая владеет этой землей.
— Я так и подумал. Благодарю вас, Ваше преосвященство, за уделенное мне время и за деньги.
Бернард покинул покои епископа в приподнятом настроении. Ему не терпелось рассказать Клэр о щедрой плате. Теперь они смогут пойти на рынок и купить все, что нужно на ближайшие две недели.
Но, подходя к собору, он замедлил шаги. Ждет ли она его или убежала?
Бернард вошел внутрь. Его глаза искали женщину в плаще с опущенным капюшоном. И у алтаря в боковом приделе он увидел стоящую на коленях Клэр.
Она сдержала слово!
Клэр, словно услыхав свое имя, повернулась к нему. Сердце у него подпрыгнуло, когда она поднялась и пошла ему навстречу по проходу. А от ее улыбки у него внутри все перевернулось.
— Ты выглядишь довольным, — сказала она. — Полагаю, что визит прошел успешно.
— Очень. Епископ Уолтер оказался приятным человеком.
— Я об этом слышала. Мы можем идти?
Теперь он должен доказать доверившейся ему женщине, что он тоже держит слово. Он окружит ее заботой и убережет от опасностей. И совладает со своей похотью, как бы трудно ему ни было.
