Николай Дмитриевич огляделся вокруг и заключил строго:
- Я их пробью.
Уверен, так и будет. Решения апрельского Пленума ЦК помогут Мальцеву в этом.
И не только Мальцеву. В эти весенние дни, находясь на КамАЗе, я видел, как заинтересованно и остро воспринимали люди решения Пленума, читали свежие газеты, делали выписки, обменивались мнениями. В тот день, когда пришли свежие газеты, я пришел в городской Совет и застал там одного из руководителей. Он был радостно возбужден.
- Я вопрос сегодня решил, - сказал он мне. - Полгода не могли решить, а с утра взяли и решили.
Тут раздался телефонный звонок. Звонили откуда-то сверху, то ли из области, то ли из Москвы. Это был сердитый окрик: на каком основании вы решили этот вопрос? И мой собеседник ответил предельно четко:
- На основании решений апрельского Пленума. Вот, - говорит, - я вам сейчас зачитаю. Надо, цитирую, "добиться того, чтобы каждый на своем месте работал добросовестно и с полной отдачей", кавычки закрыть.
Телефонный оппонент на том конце провода молча положил трубку.
Наверное, с этого и начинается претворение принятых решений. Затем последуют конкретные дела и результаты.
Николай Дмитриевич ведет меня по участку, где работает бригада. Два цилиндра и головка вилки насаживаются в определенной последовательности друг на друга - получается карданный вал. Сам он энергии не производит, но исправно передает ее от двигателя к ведущим осям.
А ведь это очень важно - быть приводным ремнем, передающим энергию для производства окончательного результата, в данном случае реализующим себя в поступательном движении. Таким образом, карданный вал может обернуться художественным символом, чтобы попутно послужить и отечественной публицистике, которая является приводным ремнем идеологии.
- Части вала соединены, теперь их надо сварить, - поясняет Николай Мальнев, подводя меня к сварочному автомату с отечественной маркой ВНИИЭСО, специальная разработка по заказу КамАЗа.
Сварочный автомат работал красиво. Заготовка вставлялась в зажимы, сверху возникали два электрода, автоматически опускался защитный экран внутри вспыхивали голубые всполохи, метаясь в узких щелях по краям агрегата.
Пламя гасло, поднимался экран. Карданный вал дымился двумя свежими швами, опоясывающими металл.
- Я тоже на таком же автомате работаю, - сказал Николай Дмитриевич.
Вот когда до меня дошло: автомат-то действует, да при нем человек состоит. Я по привычке написал: "заготовка вставлялась в зажимы", можно подумать, будто она сама перелетала с комплектовочного стола в сварочный автомат. Отнюдь. Сония Андрашидовна Нуртдинова принимала заготовку на руки и закрепляла ее в зажимах. После сварки снимала заготовку и переносила ее обратно на стол. Работала Сония Андрашидовна в брезентовых руковицах: перенести, установить, снять, перенести, установить, снять...
- Вообще-то здесь нужен робот, - продолжал Мальнев, заметив мой неодобрительный взгляд. - Мы производили аттестацию рабочих мест, дали заявку.
- И тогда робот высвободит человека? - спросил я.
- Не совсем. За роботом тоже нужен глаз.
- Тогда не видать вам робота, - предположил я сгоряча.
- Теперь получится, - убежденно ответил Николай Дмитриевич, имея в виду те же события, о которых мы говорили с утра. - Это же будет облегчение труда, подъем производительности.
Я попробовал заготовку на руках.
- Килограмм двенадцать, вам не трудно, Сония Андрашидовна?
- Я привыкла, - ответила сварщица, снимая очередную заготовку.
- Предлагали поставить мужчину, - сказал Мальнев. - Сония не соглашается. Здесь заработок хороший. Пойдемте теперь к моему автомату.
Второй автомат стоял под прямым углом к первому. Отсюда хорошо обозревалось все пространство, на котором трудилась бригада. Таким образом сварочный автомат Мальнева был как бы рабочим местом бригадира и одновременно наблюдательным пунктом. Сейчас за автоматом работал помощник Мальнева Шарипов.
- Наши валы покрепче будут, до двадцати килограмм. Прошу! - Николай Дмитриевич сделал приглашающий жест рукой.
Я не понял. Он пояснил:
- Надо сварить на память два карданных вала. Такая у нас традиция.
