«Возможно, одно никак не связано с другим», — пронеслось в голове у Марис. Ей очень хотелось этому верить, ведь речь шла не о ком-то постороннем, а о ее муже — о человеке, в которого она влюбилась когда-то и которого продолжала любить, о мужчине, с которым она делила постель и от которого хотела иметь ребенка.
— Идем, — сказала она, протягивая ему руку, и Ной рассеянно накрыл ее пальцы своей рукой, продолжая разговаривать с Дэниэлом. Этот жест выглядел таким семейным и глубоко интимным, что Марис почувствовала себя успокоенной.
Ужин прошел превосходно. Нежнейшее телячье рагу было выше всяческих похвал. К тому времени, когда Максина подала чай и тарталетки с лимонной цедрой, Дэниэл уже зевал. Сразу после ужина он попросил у Марис и зятя прощения, сказав, что хочет отдохнуть.
— Посидите еще, если хотите, — сказал он, вставая. — Максина приготовит вам кофе. А мне пора в постель — завтра я иду на похороны Говарда, нужно встать пораньше. — Он вздохнул. — Печальное событие, но ничего не поделаешь!
— Спокойной ночи, папа, — ответила Марис. — Но мы, пожалуй, тоже поедем. Сегодня у всех нас был тяжелый день.
Дэниэл первым вышел из гостиной. Марис задержалась и задержала Ноя. Как только дверь за папой закрылась, она повернулась к мужу и, привстав на цыпочки и взявшись за лацканы его пиджака, нежно поцеловала.
— Знаешь что, — сказала она, — я сейчас поеду домой, а ты еще немного побудь с отцом, ладно? Ной обнял ее за талию и привлек к себе.
— Мне казалось, на сегодняшний вечер у нас с тобой было запланировано одно мероприятие…
— Я помню, но мне хотелось попросить тебя об одолжении. Не мог бы ты помочь отцу лечь? Я знаю, это не твое дело, но…
— Да нет, пожалуйста….
— Понимаешь, папа всегда так сердится, когда речь заходит об этой ужасной лестнице и о том, как ему трудно подниматься наверх, а я имела неосторожность заговорить с ним об этом, когда наливала ему вторую порцию виски. Вот если бы ты придумал какой-нибудь предлог, чтобы подняться с ним, тогда это бы не выглядело, будто ты его сопровождаешь. А уж я бы постаралась тебя отблагодарить! — Она игриво ущипнула его за подбородок.
— Хорошо, дорогая, я все сделаю и поеду вслед за тобой. Они вышли в прихожую. Дэниэл уже ждал их, чтобы попрощаться. У самых дверей Марис притворилась, будто забыла взять из своей спальни на третьем этаже старую записную книжку.
— Ее придется искать, — сказала она. — Я не помню, где именно она лежит.
— Хочешь, я найду ее? — тут же предложил Ной. — А ты не жди меня — поезжай домой и ложись. У тебя усталый вид.
— Хорошо. Спасибо тебе, милый, — ответила Марис, гадая, удалось ли им провести Дэниэла или нет. Как бы там ни было, отец ничего не сказал, и Марис вздохнула спокойнее. По крайней мере на этот раз она не волновалась, что Дэниэл может оступиться на лестнице.
Потом они в последний раз пожелали друг другу спокойной ночи, и Дэниэл крепко обнял дочь.
— Как-нибудь расскажи мне поподробнее про эту новую книгу и ее автора. Судя по тому, что я сегодня услышал, это очень-очень необычный человек.
Напоминание о том, как она взахлеб рассказывала отцу о Паркере, смутило Марис.
— Я буду рада узнать твое мнение, — нашлась она. — Завтра утром я сделаю копию с тех глав, которые он дал мне с собой, и пришлю тебе с курьером. Когда ты их прочтешь, мы с тобой встретимся и поговорим конкретно.
Дэниэл кивнул и несильно пожал ей руку. В этом рукопожатии было столько тепла и заботы, что Марис захотелось снова, как в детстве, забраться к отцу на колени, прижаться щекой к его груди и почувствовать, что все ее тревоги — сущие пустяки.
Но, к сожалению, это было уже невозможно. И в прямом, и в переносном смысле она стала большой, и ее страхи и заботы были не детскими, а взрослыми. И далеко не всеми проблемами Марис готова была поделиться с отцом.
Ной обнял Марис за плечи.
— Дэниэл немного перевозбужден, — шепнул он. — Я хочу предложить ему капельку бренди, как только он уляжется. Сразу после этого я приеду.
— Хорошо, — так же шепотом ответила Марис. — Только поспеши, ладно? Я буду ждать.
Но Марис не сразу поехала домой. Ей было не по себе от того, что пришлось использовать в качестве предлога здоровье Дэниэла, чтобы заставить Ноя задержаться, однако другого выхода у нее не было. Да и не стала бы Марис обманывать мужа и отца, если бы не назойливые подозрения, которые в последнее время терзали ее постоянно.
