Медленно опустив руку, Марис махнула водителю в знак того, что машина ей не понадобится, а сама зашагала вдоль тротуара к дому, в котором скрылся мужчина.
Дом был очень похож на тот, из которого она только что вышла. Подъезд был не заперт, консьержа в вестибюле тоже не оказалось, и Марис никто не остановил. Подойдя к почтовым ящикам на стене, она принялась изучать таблички с фамилиями жильцов. Один из ящиков привлек ее внимание. На нем не было таблички, а это означало, что квартира 2-А либо свободна, либо ее владелец получает почту по другому адресу.
Марис поднялась по лестнице и остановилась у дверей квартиры 2-А. Она была на удивление спокойна. Решительно постучав, Марис повернулась так, чтобы ее лицо было хорошо видно в дверной «глазок».
Прошло несколько секунд, дверь распахнулась, и Марис оказалась лицом к лицу с Надей Шуллер. На ней был только тонкий шелковый халатик, небрежно завязанный поясок которого она еще не успела выпустить из рук.
Лицо ее не выражало ни смятения, ни неловкости. Надя вызывающе улыбнулась и распахнула дверь шире, и взгляд Марис невольно устремился в глубь квартиры. В узком коридорчике она увидела Ноя, который вышел из кухни с двумя стаканами в руках.
Увидев жену, Ной остановился как вкопанный.
— Марис?!
— Надеюсь, — вставила Надя, — вы оба достаточно воспитанные люди и не станете разыгрывать здесь пошлую мелодраму?
Но Марис не слышала ее слов. Взгляд Марис был устремлен на мужа. Она словно впервые видела этого человека, невозможно было и представить себе, что ее Ной с его безупречным вкусом, с его умом и интеллигентностью может изменить ей с этой вульгарной женщиной.
— Не надо извиняться и «все объяснять», — сказала она холодно. — Ты лжец и предатель, и я больше не желаю тебя видеть. Я хочу, чтобы отныне ты больше не показывался мне на глаза. Никогда! Я сейчас же позвоню Максине; она соберет и передаст тебе твои вещи, потому что я не хочу к ним даже прикасаться. Между нами все кончено!
С этими словами она повернулась и, стремительно сбежав по лестнице вниз, выбежала на улицу. Марис не плакала — ее глаза были совершенно сухими. Она не испытывала ни гнева, ни сожаления, ни боли. Она и сама еще толком не осознала, что произошло, но какое-то необъяснимое облегчение пришло в ее сердце.
Но далеко она не ушла. Догнав, Ной грубо схватил ее за руку и рывком повернул к себе. На губах его играла холодная злая усмешка, которая испугала Марис.
— Ну что ж, Марис, очко в твою пользу… — прошипел он. — Вот уж не ожидал, что у тебя хватит ума следить за мной!
— Отпусти меня сейчас же! — Марис попыталась вырваться, но Ной держал ее крепко. Его пальцы лишь еще сильнее впились в руку Марис.
— Заткнись и слушай!.. — Он так резко встряхнул ее, что Марис прикусила язык и вскрикнула. — Я же тебя выслушал, Маленькое Отважное Сердце! Твоя речь произвела на меня сильное впечатление — особенно твои заключительные слова. «Между нами все кончено!» — это надо же!.. По-моему, этот затертый штамп давно перестали употреблять даже графоманы. Пожалуй, дорогая, мне придется сказать тебе, как все будет на самом деле, чтобы ты не питала пустых иллюзий. Наш брак всегда был таким, каким хотелось мне, и таковым он и останется! Я уйду из твоей жизни только тогда, когда я захочу, а не когда захочешь ты. Это тебе понятно, Марис? Все будет так, как решу я. Тебе придется подчиниться. Поверь — у тебя нет другого выхода.
— Ты делаешь мне больно, Ной! Ной рассмеялся.
— Я еще даже не начал делать тебе больно, — процедил он сквозь зубы и в подтверждение своих слов так стиснул ее руку, что у Марис потемнело в глазах. Но хотя от боли у нее по щекам покатились слезы, сдаваться она не собиралась. — Так вот, — продолжал Ной, — пока мы вместе, я буду делать, что захочу. Я буду на твоих глазах трахаться с Надей, а ты будешь подавать нам кофе в постель и молчать, как подобает послушной маленькой женушке, ясно? Иначе я превращу твою жизнь и жизнь тех, кто тебе дорог, в ад. Ты ведь знаешь — мне это по силам. — Он наклонился к ней, и его глаза угрожающе сверкнули. — И я сдержу свое обещание!
