— А ну, давай проверим!
— Что? Дерек, не надо! — Она отпрянула назад, догадавшись о его намерениях. — Я не умею!
— Еще как умеешь! Это все равно что на велосипеде кататься: навыки не забываются. — Он кубарем скатился с крутого склона, неумолимо таща спутницу за собой.
— У нас даже коньков нет, — протестовала Вивиан, упираясь изо всех сил. — А что, если лед провалится?
— Трусишка! — Выпустив пленницу, Дерек широко расставил локти, захлопал руками вверх-вниз, словно крыльями, оглушительно закукарекал и заскользил по льду, изображая полоумного петуха.
— Я — человек разумный, — расхохоталась молодая женщина. — Из нас двоих хоть кто-то должен сохранить трезвую голову!
— А я — коварный злодей, — отозвался Кейдж, лихо разворачиваясь в пируэте и ринувшись прямиком к жертве. — Идите сюда, мисс Шелби! Звонок на урок!
Не успела Вивиан увернуться, как Дерек ухватил ее за руки и, дав задний ход, вытащил спутницу на лед и повлек за собой.
— Потанцуем? — предложил он, правой рукой обнимая даму за талию.
— Я польщена, — пролепетала она, задыхаясь от смеха.
Оборвав спутницу на полуслове, Дерек запел «Вальс на льду» — во весь голос, отчаянно фальшивя, — и стремительно закружил Вивиан в танце.
Столь нелепая выходка никак не вязалась с образом двух серьезных взрослых людей; по логике вещей, им давно полагалось потерять равновесие и хлопнуться на лед, но Дерек уверенно удерживал свою даму. Луна струила серебряный свет, но не ее чары подчиняли себе этих двоих.
Мало-помалу пение и смех смолкли, и теперь слышалось только, как ноги скользят по льду. Скоро стих и этот звук.
Дерек обнял спутницу за плечи и притянул к себе — слишком близко, слишком властно. Она невольно подняла голову — и взоры их встретились.
Долгое, трепетное мгновение угрожало затянуться на целую вечность. Они завороженно глядели друг на друга. Бледная луна одевала их мерцающим ореолом; взгляды говорили яснее слов.
В синих глубинах его глаз отражались мучительная нерешительность и жадная мужская страсть. Вивиан затаила дыхание. Она знала: в ее глазах Дерек прочел и любовь, и мольбу, и безграничную нежность, не допускающую отказа.
В ушах у нее звенело, и неистово колотилось сердце. Упругая грудь ожила, приподнялась, сладкая дрожь охватила тело. Даже сквозь преграду плотных зимних одежд Вивиан чувствовала, как напрягся Дерек, всем своим существом откликаясь на властный зов, и все теснее льнула к нему, наслаждаясь каждым мгновением прикосновения.
Их выдавало дыхание, неровное и прерывистое: облачка белого тумана срывались с губ, скользили навстречу друг другу и упоенно соединялись в морозном воздухе. Клубились, меняли очертания, сливались воедино.
Точно так же и Вивиан хотелось слиться с ним. Молодая женщина не сомневалась: он мечтает о том же. Она видела: Дерек сдается без боя, плечи поникают под ее ладонями, в глазах уже можно прочесть условия капитуляции, взгляд обращен к ее губам.
Молчание говорило само за себя, сокрушало преграды притворства, обнажало правду, от которой оба пытались заслониться. В тишине звучало признание.
Дерек ослабил хватку и отстранил собеседницу на расстояние вытянутой руки.
— Видишь? — хрипло прошептал он. — Об этом я и пытался сказать еще дома. Одного поцелуя недостаточно. На этом мы не остановимся.
— А на чем остановимся?
— Здесь решать только тебе, потому что мой ответ вряд ли придется тебе по вкусу.
Заглядывая в будущее, он не в состоянии обещать ей что бы то ни было. Это было ясно. Она сама должна решить, не станет ли происшедшее источником горя и стыда, когда Рождество превратится в воспоминание и влюбленные разойдутся своими путями.
Но зачем все усложнять? Почему любовь между мужчиной и женщиной не может быть искренней и обоюдной? Почему приходится вечно сомневаться в себе и ставить под вопрос глубину чувств своего избранника?
Когда в ее жизнь вошел Питер, Вивиан казалось, что их отношения святы и неповторимы и выстоят перед любыми испытаниями. Но в результате то, что она принимала за любовь, обернулось пустой иллюзией.
— Мы славно провели время, — покаянно объявил он однажды, в тот день, когда понял, что интрижка зашла чересчур далеко, — но я слишком дорожу своей работой, а меня того и гляди уволят.
