«Поставлю-ка я магическую защиту», – решил Мюрр.
Спать лег прямо в одежде, разве что сапоги снял. Посреди ночи словно что-то толкнуло. Проснулся, вскочил, торопливо обулся, подошел к окну. Как будто тихо. Во дворе никого. Неожиданно в темноте мелькнула странная тень – вроде остроугольной копны с человека ростом.
Мюрр распахнул створки, забрался на подоконник и выпрыгнул во двор…
Комнаты постояльцев находились на втором этаже не так уж и высоко над землей. Обычно с такой высоты легко мог прыгнуть любой мальчишка, убегающий от отцовского ремня. Но только не в этот раз…
Казалось, падение продолжалось вечность, а приземление вообще оказалось ни на что непохоже – ноги Мюрра буквально вонзились в землю, словно он был не человеком, а стрелой! Тело вошло по пояс и крепко засело в сухой, хорошо утрамбованной почве. Мюрр задергался, пытаясь вырваться, но тщетно – похоже, без лопаты было не обойтись. Знакомая тень, уже не таясь, вышла из-за сарая с дровами и приблизилась к скованному земляными оковами беспомощному атонийцу.
«Это человек, обычный человек. Просто на нем такой странный жесткий плащ с островерхим капюшоном», – подумал Мюрр. Но он ошибся…
– Ну что, лючин? Прикончить тебя сразу или вначале поиграть с тобой? – раздался из-под капюшона странный, скрипучий, явно нечеловеческий голос. Наверное, так могло бы разговаривать дерево.
– Давай поиграем, – зловеще процедил Мюрр. «Ты совершил промах, приятель, сковав мне ноги, а не руки. Чтобы стереть с груди узор атонийца Люгвина и стать дейвом, потребуется всего несколько мгновений!» Но противник этих самых мгновений ему и не дал…
Темный конус, который Мюрр принял за плащ, всколыхнулся, раскрылся прорезью в том месте, где у человека обычно бывают руки. Высунувшаяся оттуда конечность больше всего походила на узловатую когтистую ветку. Или сухую лапу. Острый коготь, напоминающий сучок дерева, протянулся к лицу Мюрра. Тот машинально отмахнулся. Вскрикнул – прикосновение шершавой лапы оставило на руке самый настоящий ожог.
– Хорош-ш-шо!… – заухал скрипучий голос. – Люблю, когда кричат…
Плащ-конус начал раскрываться многочисленными прорезями, и оттуда полезли все новые и новые обжигающие когтистые лапы. Они прикасались к спине, рукам, груди, лицу Мюрра, вызывая нестерпимую боль. Ему казалось – он заживо сгорает в огне и очень удивился, что не видит сжигающего его пламени. Но были лишь темнота, странная тварь и боль – невыносимая, сводящая с ума.
Сознание заволакивала пелена беспамятства. Мюрр забыл про узор, уже не сознавал, кто он такой и что происходит. Весь мир сузился до размеров крохотного пятачка двора, в котором бушевала боль – хищная, расчетливая, беспощадная. Она играла со своей добычей – Мюрром, который уже не чувствовал себя живым. Хотя и мертвым не был. Пока…
Внезапно тварь остановилась, проскрипела недовольно:
– Не так. Ты плохо играешь. Надо кричать. Громко. Плакать.
Передышка от боли оказалась крохотной, но она позволила Мюрру немного придти в себя. Сознание прояснилось. Мюрр вспомнил, кто он такой, что происходит, и снова начал торопливо стирать узор. А вслух сказал, желая хоть немного выиграть время:
– Я буду кричать, если ты хочешь. Но тогда сюда сбегутся люди.
– Не сбегутся.
Мюрр похолодел: Огира! Спросил, пытаясь унять дрожь:
– Почему? Ты… их всех?… Они мертвы?
– Нет. Живы. Спят. Крепко. Не скоро проснутся. Убивать приказа не было. – В скрипучем голосе твари прозвучало искреннее сожаление.
– Приказа? А кто его отдал?
– Повелевающий, конечно. Кто ж еще? Но хватит разговоров. Продолжим играть.
Существо вновь протянуло лапы к Мюрру, но на этот раз их встретил магический щит, а вслед за ним блеснуло копье изо льда, вонзаясь в самый центр темного конуса. Раздался вопль, больше похожий на треск. Так иногда кричат деревья, когда их ломает и гнет к земле ураган. Существо заработало ветками-лапами, пытаясь вытащить из своего тела копье. А Мюрр закончил превращение – стал дейвом, и торопливо забормотал заклинание земли, разрыхляя ее, превращая в легкую невесомую пыль. Взмахнул кожистыми крыльями, помогая себе выбраться из ямы. Растер занемевшие ноги, разгоняя кровообращение.
