Разносчица сладких булочек, молоденькая карийка, стоявшая впереди Мюрра, обернулась на его невнятное бормотание, но тут оглушительно резко ударили барабаны. Неприятно взвизгнули флейты. Мюрр вздрогнул от неожиданности, а разносчица даже подпрыгнула. Ее пухленькая фигурка смешно задергалась. Карийка непрерывно вращала головой во все стороны и подталкивала стоящих вокруг зевак. Ее длинная, изумрудного цвета коса то и дело хлестала Мюрра. Ко всему прочему, девица постоянно взмахивала корзинкой с выпечкой и громко щебетала:
– Начинается! Сейчас привезут помост! Ну, где же они? Ой, я не увижу! Да не толпитесь, вы…
Флейты умолкли, остался только дробный рокот барабанов.
– Начинается! – побежало волнами по людскому морю.
Толпа всколыхнулась и попыталась податься ближе к зданию суда, но отряды городской гвардии, состоящие из пехотинцев-лючинов, не пустили дальше определенной границы.
– Спокойнее, спокойнее! – зычно выкрикивал гвардейский старшина, крепкий кариец средних лет. – Соблюдайте порядок!
Толпа продолжала бурлить. Мюрру пребольно наступили на ногу и азартно пихнули кулаком в спину. Он в ответ лягнул стоящего сзади, а соседа слева двинул локтем. В любое другое время подобное могло закончиться коллективной дракой, но сейчас людей больше интересовало то представление, которое вот-вот должно было начаться.
Тем временем на площадь ступила торжественная процессия. Первыми ехали несколько всадников джигли в черных военных мундирах. В руках они держали отливающие серебром короткие жезлы – знаки различия тысячников. За ними следовала упряжка волов, которая тащила поставленный на колеса дощатый помост, обитый белой тканью. Замыкали шествие воины-джигли с золотистыми нашивками на обшлагах.
– Это сотники! Видишь, у них лычки? – Один из лючин взахлеб просвещал сына.
«Наверняка, и они, и тысячники – все бывшие соратники генерала, – думал про себя Повелитель Холода. – Небось не одну кампанию с ним прошли… А помост белый. В Лунном мире это цвет позора…»
Разносчица булочек обернулась. Видимо Мюрр, сам того не подозревая, последнюю фразу произнес вслух. Карийка взглянула на него оценивающе и, как бы невзначай, притиснулась поближе, обдавая запахом пота и смешанным ароматом пряностей:
– Сладкую булочку не желаете? Или, может, ихтернийские лакомства?
Мюрр машинально посмотрел в корзинку, наполненную сладостями, но ответить не успел – кто-то из стоящих поблизости мужчин ущипнул девицу за зад и игриво сказал:
– А я бы вот от этой булочки не отказался!
Карийка взвизгнула и переключилась на любителя сладкого, а Мюрр вновь уставился на процессию, моментально позабыв и саму девицу, и ее корзину.
Позорный белый помост остановился. Черные всадники джигли в военных мундирах выстроились позади него четкими рядами.
Следующими на площадь вышли несколько лючинов в пестрых камзолах судейских работников. Они толкали тележки, на которых лежали охапки каких-то ремней и стояли огромные плетеные корзины, наполненные чем-то, издали похожим на ржавые шарики.
– Судебные приставы, – опять прокомментировал мужчина с ребенком.
– Что это они такое приволокли, интересно? – не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Мюрр.
Разносчица булочек услышала его вопрос и обрадовалась – есть повод начать разговор с симпатичным атонийцем, который понравился ей гораздо больше, чем игривый любитель сладкого.
– Это плети. А в корзинах – яйца навозной птицы, – пояснила она. – Их поставят рядом с помостом, чтобы все желающие могли бросать яйца в даифа или отхлестать его плетьми. Правда, каждому разрешается нанести всего по два удара. Зато яиц можно кидать, сколько захочется – пока не опустеют корзины. Я обязательно брошу несколько штук, и тебе советую. Будет очень забавно.
– М-да… Забавно… Слушай, а он действительно тот самый генерал, который выиграл Валанскую войну?
– Да. Это он. Как раз на этой же площади устраивали ему чествования полгода назад. Здорово было, мне понравилось. Я даже умудрилась протиснуться сквозь толпу к нему вплотную, погладила его кунгура, подержалась за стремя и преподнесла букетик лунных незабудок. А генерал, такой милый, представляешь, наклонился с коня и поцеловал мне руку. Мне! Словно я не лючинка, а джигли!
