Завещание ночи - страница 12

— Да нет, Ким, ну что ты, — бормотнул Лопухин смущенно.

— Может, тебе кто-нибудь что-нибудь про меня рассказывал? — вкрадчиво осведомился я. — Может, кто-то дал тебе рекомендации?

— Да, — сказал ДД, вздохнув. — Да, мне рекомендовали тебя.

— В качестве мелкого воришки?

— Нет, как человека, способного на рискованные дела.

— И кто же дал мне столь лестную характеристику? Это действительно было интересно. Люди, которых я знал по университету, как правило, не имели представления о моей работе, а с теми, кто был в курсе, Лопухин вряд ли мог встретиться на заседании Союза молодых историков.

ДД поднял на меня свои честные подслеповатые глаза и мужественно, словно партизан на допросе, ответил:

— Не могу назвать его имя.

— В таком случае говорить нам более не о чем, — сказал я с иезуитской улыбкой. — Еще мохито? Я угощаю.

— Это непорядочно, — вяло сопротивлялся ДД. — Меня просили…

— А предлагать мне грязную работу порядочно? — рявкнул я. Возможно, чересчур громко — две девицы за стойкой недовольно на нас покосились. Лопухин съежился, насколько вообще может съежиться почти двухметровая жердина. — Кто тебе наплел эту чушь?

— Кулаков, — раскололся, наконец, Лопухин. — Боря Кулаков. Но он очень просил…

Теперь все стало ясно. Ну разумеется, Кулаков, трепач и сплетник, мажор из мажоров, кошмар нашего курса. Еще в начале своей карьеры я сдуру посодействовал ему в решении одного пустякового вопроса и страдаю с тех пор неимоверно. Все слухи и легенды, которые ходили обо мне в стенах нашей альма-матер, обязаны своим появлением именно ему. Периодически он всплывает на моем горизонте, как воплощенное свидетельство моей юношеской глупости.

— Значит, Кулаков, — повторил я. — Ну и что же он еще рассказывал?

— Сказал, что ты работаешь… м-м, ну, словом, за деньги выполняешь разные деликатные поручения. Что ты известен в определенных кругах как солдат удачи. Честно говоря, я очень удивился, я ведь ничего о тебе не знал после распределения, но подумал…

— Достаточно, — перебил я. — Ладно, Дим, чего уж там. Это правда. Надеюсь, она останется между нами?

— Конечно! — заторопился он. — Я, правда, не знаю твоих расценок, но мы с дедом…

Довольно жалкое было зрелище — Дмитрий Дмитриевич Лопухин в роли моего нанимателя. Чтобы не тешить гордыню, я протянул руку и похлопал его по плечу.

— Стоп, стоп, стоп. Денег с вас я не возьму.

— Ты хочешь сказать, что сделаешь это бесплатно? — осторожно удивился Лопухин.

— Я не работаю бесплатно, Дима.

— Что это значит? — он повысил голос, как будто уже имел на меня права.

— Это значит, что я отказываюсь, — объяснил я, возвращая листок со схемой. — Да, я действительно выполняю время от времени разные деликатные и даже опасные поручения, но я не вор. Запомни, Дима — я не вор.

И не собираюсь менять свои принципы.

Он молчал и смотрел на меня глазами обиженного ребенка. Мне даже стало жаль его, и я уже совсем было собрался дать ему телефон одного профессионала, но вовремя одумался. В конце концов, его проблемы — это его проблемы. Я не благотворительный фонд.

Наконец, ДД кашлянул и поднялся из кресла. Я отсалютовал ему бокалом. Не люблю я так отшивать людей, но что поделаешь.

Он сделал несколько шагов к выходу. Остановился, обернулся и вновь навис надо мной. Шляпу забыл, подумал я.

Но дело было не только в шляпе.

— Что касается хроники Поме де Айяла…

Вот дьявол! Про книгу-то, которой он так ловко разжег мое любопытство, я непостижимым образом ухитрился забыть.

— Дед просил тебе передать… Если согласишься добыть для нас этот череп, он отдаст тебе книгу.

— А она что, у вас есть? — тупо спросил я.

— Есть, — кротко ответил ДД. — И может стать твоей. Батюшки, подумал я, и далась же им эта тайваньская пепельница!

— Так что подумай, Ким, — теперь голос ДД звучал намного увереннее. — План поселка я на всякий случай оставил тебе. Телефон у меня прежний, надумаешь — звони.

Сказал — и пошел к выходу из бара, верста коломенская, скотина неблагодарная, змей-искуситель.

Ох, как не хотелось мне ввязываться в эту историю…

… Сверкали золотые шлемы индейских воинов в неверном свете чадящих смоляных факелов. Отсюда, с плоской крыши дворца, было видно, что долина заполнена туземной армией — багрово-золотые отблески покрывали ее, как чешуя тело дракона. Под огромной южной луной, выплескивающей поток расплавленного серебра с бархатно-черных небес, ворочалось у подножия цитадели тысячеголовое рассерженное чудовище. Ворочалось и ждало своего часа, чтобы открыть огромный зев и проглотить чужаков…