— Нужно чуть больше света, — сказала она и поднесла новую свечу к уже горевшей, запаливая одну от другой. Когда та разгорелась, она обошла с ней комнату и зажгла ещё три свечи, стоящих в канделябрах на столе, коробках и комоде. Она указала ему на кресло рядом с её столом, предлагая сесть.
Старуха села напротив, а Карло осмотрелся. Заваленная одеялами кровать, сундуки и столы, заставленные чем-то… Каменные стены по кругу и лестница, ведущая наверх.
— Снимешь свой бушлат? — предложила женщина. Она положила подушку на подлокотник кресла и начала орудовать иглой, медленно протягивая следом нитку.
Карло уселся поудобнее и посмотрел на неё.
— Ты живёшь здесь одна?
— Да… — медленно ответила она. — И мне это нравится.
В свете свечи, стоящей перед ней, она была похожа на кого-то хорошо знакомого Карло, возможно на его мать. Комната казалась очень уютной, особенно после лодки, которую мотало по воле волн. Старуха сидела сгорбившись в кресле, поднеся вышивку прямо к лицу. Карло видел, что шить она совершенно не умеет, но помочь ей в этом не мог. Она могла быть слепой, это ничего бы не изменило. Карло дрожал, его отпускало напряжение, ему с трудом верилось, что он в безопасности. Иногда они перебрасывались одной-двумя фразами и снова сидели в свете свечи, каждый думая о своем, как старые друзья.
— Как ты добываешь еду? — спросил Карло, когда молчание в очередной раз начало его тяготить. — И свечи?
— Я ловлю лобстеров внизу. Когда сюда заходят рыбаки, я обмениваю еду на шитье. Им это выгодно, они не боятся. Я никогда не торгуюсь, сколько бы они ни попросили. Отсвет давней боли пробежал по её лицу и она умолкла. Она начала работать иглой с удвоенным усердием и Карло отвернулся. Несмотря на сырость, он согрелся, чему немало поспособствовал шерстяной бушлат, и его начало склонить в сон…
— Он был моей половинкой, понимаешь?
Карло передернуло. Старуха осталась сидеть, склонившись над вышивкой.
— Он бросил меня здесь, в развалинах, когда началось наводнение. Напоследок сказал, что будет помнить меня всегда, пока смерть не придет за ним… Надеюсь он уже мертв! Надеюсь!
Карло вспомнил, как она размахивала шилом.
— Где я оказался? — поинтересовался он.
— Что?
— Это Пеллестрина? Санта Ладзаро?
— Это Венеция. — ответила она.
Карло вскочил.
— Я последняя. — сказала женщина. — Вода поднималась, небеса плакали, а моя любовь переродилась в презрение. Я все это перенесла и до сих пор жива. Я буду жить, пока не затопит весь мир, как раньше затопило Венецию, я буду жить, пока так не случится, буду жить… — её голос затих, она с любопытством смотрела на Карло. — Кто же ты на самом деле? А, да, я помню… Моряк.
— Тут есть этажи выше? — спросил он, просто чтобы сменить тему разговора.
Она с прищуром посмотрела на него.
— Так непривычно пользоваться словами… Я думала, мне уже не придется ни с кем поговорить, но я все же это делаю снова. Можно подняться на этаж выше, там нормально, но выше все в руинах. Молния разрушила колокол, пока я спала. — Она указала на кровать, вставая. — Иди за мной, я покажу. — Под плащом она оказалась совсем хрупкой и миниатюрной.
Старуха подняла свечной фонарь, что находился подле неё, и повела Карло вверх по лестнице, осторожно ступая среди теней.
На верхнем этаже завывал ветер, а над головой плыли низкие тёмные облака. Женщина поставила фонарь на стол и пошла по лестнице: поднимись ещё и посмотри, как там все, если хочешь — сказала она.
Они были открыты всем ветрам, над ними было небо. Дождь прекратился. На крыше тут и там валялись каменные блоки, выпавшие из стен.
— Я думала, рухнет вся часовня. — перекрикивала она завывания ветра. Он кивнул в ответ и пошёл к западной стене, которая поднималась ему до груди. Перегнувшись через неё он увидел волны, они поднимались, расплескивались по стене, до него иногда даже брызги. Он чувствовал эти удары в стену, их сила пугала его, было трудно поверить, что он выжил и теперь находится в безопасности. Он затряс головой, пытаясь выбросить эти мысли. Справа и слева белая линия бурунов очерчивала Лидо, широкую полосу, особенно заметную на темном фоне. Старуха продолжала говорить что-то, он подошел поближе, чтобы слышать её слова.
