Он причалил в доке. Он был дома.
— Карло, Карло, Карло! — его жена, крича, бежала вдоль пирсов.
— Умоляю тебя, помолчи. — И он крепко прижал её к себе.
— Где ты был, я так волновалась за тебя из-за шторма, ты сказал, что вернешься вчера, господи, Карло, я так рада тебя видеть… — Она попыталась помочь ему подняться по лестнице. Плакал ребёнок. Карло присел на стул в кухне и счастливо осмотрел маленькую самодельную комнату. Уплетая буханку хлеба, он рассказывал Луизе о своем приключении: два японца, их вандализм, бешеный заплыв через лагуну, безумная женщина на колокольне. Когда он закончил историю и доел буханку, его начало клонить в сон.
— Карло, тебе придется вернуться назад и забрать тех японцев.
— Черт с ними, — небрежно произнес он. — Ублюдочные черви… Они разбирают на части Мадонну, разве ты не понимаешь? Они заберут из Венеции все до самой последней картины, статуи, барельефа, мозаики… Я не могу этого вынести.
— О, Карло… я тебя очень хорошо понимаю. Они развозят наш город по всему миру, а потом рассказывают, как добыли это в Венеции, одном из величайших городов мира.
— Они должны остаться здесь.
— Давай, заходи, поспи хоть несколько часов. Я схожу и спрошу Джузеппе, не сходит ли он с тобой до Торчелло, привезти эти кирпичи. — Она помогла ему устроиться на кровати. — Отдай им то, что лежит под водой, Карло. Позволь им взять это. — но Карло уже крепко спал.
Проснулся он от того, что жена трясла его за руку.
— Просыпайся, уже поздно. Тебе пора отправляться в Торчелло, к тем людям. Хотя бы ради того, чтобы забрать акваланг.
Карло заворчал.
— Мария сказала, что Джузеппе пойдет с тобой, он встретит тебя у лодки на набережной.
— Черт.
— Давай Карло, нам нужны деньги.
— Хорошо, хорошо. — ребенок вопил, рухнув на кровать. — Я сделаю это. Не надо меня пилить.
Он встал и съел тарелку супа. Затем спокойно спустился по лестнице, пропустив мимо ушей прощания Луизы и её предупреждения, и сел в лодку. Он позволил ей отплыть к Сан Джакометте и уставился в стену.
Он вспомнил, как однажды надел акваланг и заплыл в эту церковь. Он сидел на каменной скамье перед алтарем и пытался молиться, несмотря на загубник и маску. Серебристые пузырьки его дыхания струились сквозь толщу воды к небесам, возможно, его молитвы возносились вместе с ними. Закончив молитву, чувствуя себя немного глупо, он выплыл наружу. Над входом в церковь он увидел надпись и подплыл поближе, чтобы прочесть её. «И вошёл Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников». Это был старый стих про ростовщиков, но и к нему это тоже подходило. Ведь он тоже приводил торговцев в храм…
Воспоминания схлынули, он снова здесь и у него есть дело. Глубоко вздохнув, он отбросил сожаления и заработал веслами.
Позволить им забрать подводные сокровища. Чтобы то, что ещё живо в Венеции, могло жить дальше.
