— Да, бабушка рассказывала мне об этом.
— Видишь ли, духи приходили и ко мне, — деревянное лицо Руне осветилось широкой улыбкой.
— Что ты говоришь?
— Ага. Вспомни, что произошло во время отсутствия Тан-гиля. Таран-гаи рассказывали о том, что слышали далекие отзвуки гонга. В ту ночь они повторялись не менее одиннадцати раз. Так говорили. Но это не совсем верно. Их можно было слышать в течение нескольких дней и ночей…
— Знаю, — согласилась Шира. — У меня, например, дорога к источнику заняла несколько дней.
— Тан-гилю понадобилось не меньше. Во время последнего сражения и были слышны эти отзвуки. Гора Четырех Ветров содрогнулась до самого своего основания, взбунтовалось море… И раздался крик существа, находящегося в крайней степени отчаяния. Крик эхом пронесся над водой, стоном ушел под землю и вздохом расстелился под ногами.
Шира согласно кивнула.
— Таран-гаи все были потрясены и взволнованы, почувствовав сотрясение земли и увидев взбунтовавшиеся волны. Люди сбились в кучу. Мой владелец был в это время у соседа, я был один в юрте. Я висел на стене и радовался, что, наконец, снова попал домой, что сумел выбраться из зловонной норы Тан-гиля. Надо сказать, что в его жилище было полным-полно разных отвратительных колдовских предметов, приготовленного зелья. Настоящий дом Зла… Больше я никогда не вернусь туда, решил я. И украсть себя больше не дам.
В этот момент я ощутил, как в юрте появились четыре силуэта. Они горели ярче огня и были прозрачнее воздуха, какого-то голубовато-зеленого цвета, напоминавшего море, и в то же время темно-коричневые как земля. Приблизившись ко мне, они ощупали и осмотрели меня со всех сторон. И, казалось, были очень удивлены. Видимо, почувствовав ко мне доверие, заговорили со мной. Голоса их звучали властно, они словно хотели скрыть свою неуверенность. «Шама вышел из повиновения богов», — сказала мне Земля. «Он соблазнил тварь человеческую пойти в Грот Зла», — добавил Воздух. «И ведь ему удалось! — воскликнул Огонь. — Трудно поверить, что нашелся такой злой человек, что он смог дойти до Источника. „Кроме как к тебе, нам не к кому обратиться, — продолжала Вода. — Ты должен его одолеть. Не дай ему овладеть миром!“
В то время я еще не мог говорить, тем не менее они поняли мой вопрос. Они словно читали мои мысли.
«Во время путешествия по Гроту твари человеческой пришлось нелегко, — ответила Земля. — Ему помогло только страстное, неуемное желание получить власть и вечную жизнь. Только это его и спасло. Да еще флейта, что он получил от проклятого Шамы. Два раза тварь чуть не погибла, была на волоске от смерти. И все же ему удалось поднести флейту к губам и вновь пробудиться к жизни…»
— Минутку, — перебил Хейке, — а как Тан-гиль узнал, какую именно мелодию надо играть? Ты выучил ее наизусть, пока Шама был под землей?
— Простите, я совсем забыл добавить, что флейта сама играет нужную мелодию.
— Вот, оказывается, в чем дело, — по спине Хейке пробежала дрожь. — Слава Богу, что вы тогда крепко привязали меня к березе и не дали поиграть на этой флейте! Помните, тогда, в Эльдафьорде. Продолжай, Руне.
— Так, на чем мы остановились? Да… Духи знали, что путь Тан-гиля через гроты будет очень непрост, так как с ним не было факелоносца, и некому было указывать путь. Ему пришлось идти одному. Духи рассказали обо всем, что им было известно. Я попробую воспроизвести все настолько точно, насколько смогу. Однако я вряд ли помню все дословно. Дух Воды объяснил, что «первый зал, через который должен будет пройти Тан-гиль — Зал Скромности».
— Ага, все верно. Я же сначала попала в Зал Тщеславия, то есть в прямо противоположный зал, — воскликнула Шира.
Руне кивнул:
— Так и должно было быть. Потому что в тебе нет надменности или высокомерия. Он же не должен был обладать такими чертами характера как скромность или смирение. Он быстро миновал Зал Скромности. Всего Тан-гиль должен был пройти одиннадцать залов — своеобразный тест на наличие человечности. Шира, помоги мне, ты ведь была там и можешь рассказать лучше меня…
Шира тотчас поднялась на возвышение. Габриель отметил про себя, каким понимающим взглядом обменялись эти двое, и у него потеплело на сердце. «Какие же мы хорошие друзья, — подумал он, наверно уже в сотый раз за эту ночь. — Разве есть что-либо дороже дружбы?»
