Прежде чем начать ритуал, мы растворили маленькое окно в комнате для заклинаний, выходящее на море, и оставили открытой высокую дверь в коридор, ведущий к берегу, чтобы тому, кто придет к нам, не пришлось требовать пространства для входа. Пока шел ритуал, море оставалось тихим и безветренным. Казалось, все замерло в ожидании безымянного посетителя. Однако, после того как Огос, а затем и я, повторили последнее слово, мы напрасно ждали какого-нибудь видимого сигнала или знака. В комнате, где слабо горели лампы, не появилось никакой другой тени, кроме наших с Авиктом, Огоса и длинных теней от больших мраморных статуй, стоящих вдоль стен. И в магическом зеркале, хитроумно расположенном так, чтобы отражать невидимое для нас, мы не заметили и следа какого-нибудь силуэта.
И вот, по истечении определенного времени, Авикт с явным разочарованием признал, что заклинание не сработало. Мы спросили Огоса, не ощущает ли он присутствия в комнате какого-нибудь духа или призрака, ведь мертвецам присуще то, что недоступно живым. Но мумия ответила, что в комнате никого нет.
– Дальнейшее ожидание бесполезно, – произнес Авикт. – Несомненно, мы или неправильно поняли смысл написанного, или плохо подобрали материалы для заклинания, или ошиблись в толковании слов. А может быть, прошло так много эпох, что тварь, которая должна была ответить, перестала существовать или изменила свои свойства, так что заклинание перестало действовать.
Я с готовностью согласился, надеясь, что на том дело и кончится. И впоследствии мы возобновили наши обычные занятия, стараясь не напоминать друг другу ни о странной табличке, ни о бесполезной формуле.
Наши дни потекли, как прежде. И море попрежнему плескалось и катило свои пенные волны на берег, и ветер яростно завывал и бросался на темные кедры, которые гнулись под его порывами, будто ведьмы от дыхания дьявола Таруна. И я почти забыл в чудесах новых исследований и колдовства о нашем не сработавшем заклинании и считал, что Авикт забыл о нем тоже.
Мы не ощущали никаких изменений, и ничто не беспокоило нас, по-прежнему уверенных в нашей мудрости, силе и спокойствии, превосходящих, как мы полагали, верховную власть королей. Читая на небе звезды и составляя гороскопы, мы не находили в расположении звезд предвестия чего-то дурного. И никакой тени бедствия не предсказала нам ни геомантия, ни другие способы гадания, к которым мы прибегали. И все духи, которых мы вызывали, включая самых ужасных и отвратительных, полностью нам подчинялись.
Однажды ясным летним днем мы с учителем в лазурно-пурпурных одеждах прогуливались, по нашему обыкновению, вдоль мраморной террасы за домом. Когда мы остановились в пересечении теней от качавшихся деревьев, я увидел на мраморе между голубыми тенями Авикта и своей собственной какой-то контур, который не мог отбрасывать ни один из кедров. Я очень удивился, но ничего не сказал Авикту, продолжая тайком рассматривать непонятную тень.
Я видел, что она следует почти вплотную к тени учителя, держась все же на определенном расстоянии. И колебалась она не от ветра, а двигалась непрерывным потоком, словно какая-то тяжелая, вязкая, гнойная жидкость. И цвет ее был не синий, не пурпурный и не черный, а какого-то другого, непривычного для глаза человека оттенка, более темного, чем гниющая плоть. И форма ее была уродливой. Казалось, что тот, кто ее отбрасывал, имеет длинное волнообразное тело и ползет, низко пригнув голову.
Авикт не замечал тени, а я все еще боялся сказать ему о ней, считая, что учителю будет неприятно узнать, что нас сопровождают. И я подошел ближе к нему, чтобы определить прикосновением или другим восприятием невидимое существо, которое отбрасывало эту тень. Но ни со стороны солнца, ни против солнца я ничего не обнаружил, и ни под каким другим углом ничего не ощутил, хотя приближался вплотную, зная, что некоторые создания могут отбрасывать тень в любом направлении.
После прогулки в обычный час мы вернулись в дом. Когда мы поднимались по изогнутой лестнице и проходили через главный вход, охраняемый мраморными чудовищами, я заметил, что странная тень по-прежнему ползет за тенью Авикта, падая на ступени и двигаясь явно отдельно и на определенном расстоянии от длинных теней, отбрасываемых чудовищами. И в темных коридорах, где тени никогда не бывало, я со страхом и отвращением обнаружил искривленное пятно ядовитого оттенка, которое следовало за Авиктом, как будто вместо его собственной тени. Весь день, куда бы мы ни шли, тварь преследовала моего учителя. Она была возле него неотступно и в столовой, где нас обслуживали призраки, и в библиотеке, где мумии стояли вдоль стен, как стражи; она следовала за ним всюду, как проказа за прокаженным. А учитель все еще ничего не замечал, и я все еще боялся сказать ему, надеясь, что пришелец исчезнет в свое время, как будто его и вовсе не было.
