— Замечательно. Ну и что? У нее так, у меня по-другому. Вас это тревожит? Не понимаю.
— Странная деревня. Невероятно странная. Хотелось бы узнать о ее обычаях побольше.
— Абсолютно ничего странного. И обычаев каких-то специальных здесь нет.
— Для вас — возможно. Я же в них прямо захлебываюсь. Кстати, по поводу вашей особенности, связанной с местными жителями. Попробуйте осмотреть все, что вас окружает.
Профессор недоуменно огляделся.
— Не вспомнили никого?
— Ах, вот вы о чем? — засмеялся Аркадий Аркадьевич. — Действительно вспомнил… Лида, Сом, Николай, Пелагия… Прокофий дом этот ставил. Еще Василий с Герасимом с Лозиного острова. Вот и все, кажется.
— И никто из них не поможет мне?
— У нас все друг другу помогают. Причем не словом, а делом.
— Я имею в виду — уйти отсюда.
— Ах, вы опять об этом? Не советовал бы я вам вообще на эту тему заговаривать.
— Почему же?
— Не любят этого местные жители. Особенно коренные.
— Кто-кто?
— Те, кто родились здесь. Хотя вот Прокофий, хоть и пришлый, как мы, но такой ортодокс, знаете ли… Сом по сравнению с ним…
— Вы все время не договариваете.
— Путаюсь я. Хочу сказать что-то, и… не получается. Местные особенности.
— Вы только что говорили, что никаких особенностей здесь нет.
— Я? Здесь полно особенностей. Но ничего необычного в них я не замечаю.
— У вас галлюцинации были?
Хозяин беседки наморщил лоб.
— Мерещилось вам что-нибудь?
— Не помню. Сны всякие снились когда-то. Неприятные. Скорее смешные.
— А кошмары?
— Кажется, что-то было такое. Поначалу. Хотя нет, кошмары мне снились, когда я профессором был. Смотрите: солнце…
Валерий глянул на небо. Надо же, светило переместилось не на запад, как следовало бы по законам природы, а скорее на восток, если предположить, что первоначально оно находилось на юге. Хозяин теремка привычно осекся и забормотал:
— Местность здесь такая. Болотные газы, туманы… Особенный сорт дурманящего багульника… Редкий сорт. Его в еду свиньям добавляют. Чтобы морс…
— Да-да, туманы, багульник, миражи, кошмары посреди бела дня, — поддакнул Валерий. — Весь набор, чтобы появилось неодолимое желание как можно скорее сделать отсюда ноги.
— Сделать ноги? — переспросил Аркадий Аркадьевич. — Выражайтесь яснее. Я не понимаю вашего фразеологизма.
— Сделать ноги — означает: как можно быстрее покинуть эти места.
Профессор не ответил. Ответило его лицо. Гримасой, в которой слились усмешка, неверие и сильное разочарование в собеседнике.
— Пойду я, пожалуй. — Валерий решительно направился к тропинке.
— Постойте, куда вы? Я вас и квасом не угостил, — забеспокоился Аркадий Аркадьевич.
— В другой раз как-нибудь. Значит, на вездеходе сюда Николай приехал?
— Да… Он… Николай… Вы с ним еще не встречались?
— Нет. Только собираюсь. — Гость уходил вниз. Профессор пристально смотрел ему в след. Потом закричал визгливо, в манере свойственной гостеприимным деревенским хозяюшкам:
— Вы приходите. Кваску попьем. Яблочного. Или с вишнями. В шахматы поиграем. Жду… в любое время… Х-м-м… До скорого!..
— До свидания! — Валерий обернулся и помахал рукой. Аркадий Аркадьевич тоже помахал, да очень уж усердно, неестественно. В ответ Валерий сложил ладони вместе и изобразил жест солидарности. Профессор с готовностью скопировал движения. Пришлось послать ему воздушный поцелуй. Аркадий Аркадьевич поднес руку к губам, но вовремя опомнился, отвернулся и зашагал к дому.
Внизу уже сгущался туман. Ветра не было. Белое марево, более похожее на неведомую живую субстанцию, стекаясь со всех сторон, окружало холм. Оно тащило с собой таинственный запах багульника и чего-то приятно дурманящего.
