— Я буду жить в «Хорнби». Это самый приличный отель в вашей дыре. Говорят, там неплохо кормят. Поужинаем вместе после аукциона?
— Кевин… ты очень обидишься, если я скажу «нет»?
Он шумно вздохнул.
— Дело явно в таинственном Клементе.
— Да… Но мы увидимся на аукционе.
— Хмм… Ты уверена, что не передумаешь насчет ужина?
— Боюсь, что не передумаю.
— Означает ли это, Роберта, что между нами все кончено? — легко спросил Кевин.
— Ну, не все. Надеюсь, мы останемся друзьями.
— До самой смерти, драгоценная моя, — протянул Кевин и перевел разговор на новые приобретения, сделанные им для своей галереи, и на грядущую выставку одного молодого, но весьма талантливого пейзажиста.
Потом до него дошло, что собеседница уделяет ему не слишком много внимания.
— Кажется, я застал тебя на полпути к постели. Тебя случайно там никто не ждет?
— Не сегодня, — рассмеялась Роберта, а затем, пожелав Кевину спокойной ночи, начала готовиться ко сну, чтобы звонок, который она ждала, застал ее уже в постели.
Получилось так, как Роберта и рассчитывала.
— Не знаю, во сколько завтра я закончу с предварительным осмотром, — сказал Клемент. — Не хочешь заглянуть к нам?
— Нет, я лучше поработаю, а посмотрю все непосредственно на аукционе. Заедешь завтра вечером?
— Спрашиваешь!
На следующий день Роберта прилежно трудилась над натюрмортом. Однако теперь Лэму и Бобу не требовалось напоминать, чтобы она сделала перерыв на ланч или на чашку кофе. И закончила работу она тоже раньше помощников.
Приняв ванну, Роберта надела белые хлопковые брюки и голубой, под цвет глаз, топик. Причесав влажные волосы, она спустилась вниз, чтобы проверить, есть ли из чего приготовить ужин: вдруг удастся уговорить Клемента задержаться!
Когда Роберта инспектировала содержимое холодильника, раздался долгожданный стук в дверь. Глаза ее загорелись радостью. Она бросилась к двери со счастливой улыбкой, которая исчезла, как только Роберта увидела, кто стоит на пороге.
— Какого черта ты тут делаешь? — спросила она.
Мужчина, окинув взглядом пустую кухню за спиной Роберты, ответил молодой женщине волчьим оскалом, видимо сходившим у него за улыбку.
— Что, Бобби, ты одна?
Роберта уже успела пожалеть об этом обстоятельстве.
— Сейчас — да, — холодно ответила она. — Но я жду гостей, так что давай короче, Оливер. Чего тебе надо?
— Я проделал долгий путь, что отдать тебе заработанные деньги… Неужели ты даже не пригласишь меня войти?
Неохотно Роберта впустила его в кухню. Оливер Макконмара огляделся по сторонам и нахмурился.
— Не очень-то уютно у тебя… Кстати, как твой отец? Я слышал, он уехал куда-то долечиваться?
— Он в порядке.
— Рад слышать. — Тут нежданный гость перевел взгляд на Роберту. — Я-то думал, ты тут заработалась, но у тебя цветущий вид, Бобби.
— Не называй меня так, — сквозь зубы процедила Роберта.
Оливер снисходительно рассмеялся.
— Мне очень жаль, что ты ушла из моей мастерской, Ро-бер-та, — произнес он, нарочно растягивая гласные. — Неужели ты собираешься похоронить себя в этой глуши? Я возьму тебя обратно, когда пожелаешь.
— Очень мило с твоей стороны, — холодно сказала Роберта. — Но нет, спасибо.
Оливер Макконмара был ростом с Роберту, худой, с близко посаженными глазами и с черными, слишком длинными волосами. В его облике проглядывало нечто хищное, что не мог замаскировать даже модный костюм. И Роберта ощутила, как в ней просыпается интуитивный страх.
— Тебе незачем было ехать сюда, — произнесла она, ничем не выдав, однако, своего состояния. — Мог бы, как обычно, перевести деньги на мой счет.
Собеседник снова оскалил зубы в улыбке, от которой у Роберты мороз прошел по коже.
— Хотел с тобой увидеться. Что, и выпить не предложишь?
— Нет, — отрезала Роберта. — Я уже говорила, что жду гостей.
— Как невежливо… — Оливер приподнял бровь. — Да, Кевин намекал на какую-то диковинку, какую-то картину, которую Кларенсы выставляют на аукцион. Не ты, часом, ее реставрировала?
— Часом — я.
— И что же это такое?
— Приезжай на аукцион и увидишь.
Оливер Макконмара неодобрительно покачал головой.
— Что, и старому другу ничего не скажешь?
— Ты мне не друг, — возразила Роберта, разозлившись. — Если ты явился сюда из-за денег, то оставь их себе, Оливер.
