К тому времени, когда они прибыли на Финьюкейн-фарм, погода ухудшилась. Взяв зонт и прихватив покупки, Роберта выбралась из машины и под проливным дождем побежала к входу. В этот момент подъехал Клемент. Выскочив из машины, он догнал Роберту у порога и первым шагнул в темноту дверного проема.
Она была очень ему благодарна: иначе ей было бы страшно ходить по старому дому и зажигать везде свет. Когда вернулись в кухню, Роберта вопросительно поглядела на своего спутника.
— Хоть намекни, чего мне ждать от сегодняшнего вечера? Может, мне переодеться в вечернее платье?
Клемент покачал головой.
— Нет, не надо. Ты и так совершенство. Поехали.
— А чаю попить не хочешь?
— Чай попьем у меня.
В компании Клемента время летело незаметно, и Роберте показалось, что долгое путешествие в Братер-коль кончилось, не успев начаться, — а все благодаря ожесточенному спору о достоинствах их любимых актеров. Остановив машину у конюшни, Клемент велел Роберте оставаться на месте, а сам вышел под дождь открыть входную дверь. Потом вернулся за своей спутницей.
— Не хотел, чтобы ты промокла, — пояснил он, закрывая за ними дверь. — Тебе не холодно?
Роберта кивнула.
— Немного продрогла.
— Я тоже. — Клемент улыбнулся и провел гостью в кухню. — Начнем с чая и булочек, — объявил он, ставя чайник.
Булочки оказались из того самого французского ресторана, что и ланч. Пока Роберта заваривала чай, Клемент отнес поднос с чашками в гостиную.
— Пожалуй, стоит зажечь огонь, — произнес он, глядя на пелену дождя за окном.
— Огонь — в середине лета? — удивилась Роберта.
Но тут Клемент повернул включатель, и в камине на дровах, выглядевших как настоящие, заплясали языки пламени.
— Газовые баллоны стоят сзади дома, спрятанные под виргинским виноградом, — объяснил он, довольный произведенным эффектом. — Не хочется счищать со всего сажу.
— Я тоже этого не люблю, — сказала Роберта, усаживаясь на софу и подбирая под себя ноги. — Жаль, что у нас на Финьюкейн-фарм такого нет.
Клемент наполнил две чашки очень крепким чаем, сел на софу и поставил поближе блюдо с выпечкой.
— Абрикосовые пирожные очень вкусные. Или тебе больше нравятся эти, с глазурью?
— Мне все нравятся.
— Жермен, так зовут шеф-повара, просто чудо.
— Он сам их печет?
Клемент ухмыльнулся.
— Вообще-то, его жена. Но Жермен, который считает, что только мужчина может быть хорошим кулинаром, не афиширует сей факт.
— Бедная женщина! Трудится в поте лица — и никакого признания!
— Хмм… Не сказал бы так. Супруга Жермена — особа весьма устрашающего вида.
— Не поверю, чтобы тебя могла устрашить женщина, Клемент Кларенс.
— Когда мы первый раз встретились, ты была близка к этому!
— Только потому, что ты был абсолютно уверен, что я немедленно возьмусь за твою картину, — отрезала Роберта и положила в рот маленькое безе.
— Ну, не такой уж я плохой, — запротестовал Клемент. — И вообще, ты тогда имела на меня зуб. У меня не было шансов.
— Верно, — откликнулась Роберта, облизывая пальцы.
Он внимательно на нее посмотрел.
— Знаешь, Роберта, мне ужасно любопытно, как Ричард заставил тебя изменить твое ко мне отношение.
Но она решительно покачала головой и перевела разговор на другую тему.
— Не то чтобы я проголодалась… Но ты ведь захочешь, чтобы я что-нибудь сготовила?
— Нет, я уже обо всем позаботился.
— Как обычно. — Роберта отпила из чашки, глядя с любопытством на Клемента. — Послушай, а что ты обычно делаешь в субботу вечером?
Он вытянул ноги.
— У меня есть друзья. Мы куда-нибудь ходим — в ресторан или в клуб — помнишь, я тебе говорил? Иногда зову их сюда пообедать за моим столом из монастырской трапезной. Но один собирается жениться, еще один уезжает за границу работать… Так что вскоре все изменится.
— А Дженис? Она тоже часть этого кружка?
— Нет. Я встретил Дженис, когда ездил на аукцион в Дублин, мы с ней оказались в одном автобусе в час пик. Ее прижали ко мне, и с тех пор все пошло довольно быстро. Так что некоторое время я ездил на уик-энды в Дублин, к ней.
— Значит, со времени романа с Дженис ты нигде не был со своими друзьями?
— Нет. — Клемент положил руку на спинку софы, внимательно глядя на Роберту. — А в тот день, когда я порвал с Дженис, я нашел портрет. И на следующий познакомился с тобой. С той поры мне не нужно ничьего общества, кроме твоего, Роберта Бринсли.
