— Как? — тупо спросила Роберта.
— У нас есть хранилище в Каррикмансе. Я мог бы каждый вечер отвозить туда ваши картины, если хотите. Сохранность гарантируется.
— Это очень мило с вашей стороны, но за картины я как-то не боюсь.
Дело было не в них. Роберте мешало уснуть потрескивание и поскрипывание старых балок, напоминающее звуковое оформление фильмов ужасов.
— А не могут Лэм или Боб ночевать с вами, пока Ричард в больнице?
— Я прекрасно обхожусь и без них, — твердо заявила Роберта. — Благодарю, конечно, за заботу, но со мной все замечательно. Правда.
— Как скажете. Но вы ведь знаете мой номер телефона. Если что, звоните. В любое время дня и ночи.
— Большое спасибо, — смягчилась Роберта, которую застало врасплох такое внимательное отношение.
— Не за что. Спокойной ночи, Роберта, и крепкого вам сна.
То ли из-за звонка Клемента, то ли из-за того, что Роберта недосыпала с тех пор, как отца увезли в больницу, но в эту ночь она спала очень крепко и проснулась, когда зазвонил будильник, а не с рассветом. В результате она чувствовала себя бодрой и полной энтузиазма и, когда прибыли Боб и Лэм, уже работала, пробуя разные растворители, чтобы выбрать наиболее подходящий для удаления нанесенного на полотно позднего слоя краски. В итоге она остановилась на своем любимом растворителе — ацетоне, разведенном уайт-спиритом, плюс ватный тампон, смоченный в спирте, — чтобы замедлить процесс растворения краски, если тот пойдет слишком быстро.
Роберта энергично принялась за работу, но расчистка, как всегда, шла очень медленно. Несколько часов труда, а расчищен только маленький кусочек полотна. Однако и его хватило, чтобы привести в восторг помощников, которые подошли в перерыв взглянуть на результаты стараний Роберты.
— Под слоем краски еще одна фигура! — воскликнул Боб. — Розовое — это ведь кожа?
Роберта покачала головой, принимая из его рук чашку кофе.
— Скорее, часть платья. Розовый атлас, судя по всему. — Она вздохнула. — Хотела бы я, чтобы отец это видел. Ему бы понравилось.
— Но ведь скоро его выпишут, да? — спросил Лэм. — А Клемент приедет сегодня?
— Нет, может быть, завтра. А к тому времени, возможно, у нас уже будет на полотне второе лицо…
Роберта настолько увлеклась работой, что Бобу и Лэму приходилось силком отрывать ее от картины, чтобы заставить перекусить. Ворча, Роберта съедала сандвич, а потом возвращалась к работе, время от времени отхлебывая из чашки кофе, которое приносили ей ребята. И именно они напомнили Роберте — в половине шестого, — что пора сворачиваться, если она собирается успеть в больницу.
В больнице, обрадованная приличным состоянием отца, Роберта говорила только о своей работе и с таким энтузиазмом, что Дик лукаво улыбнулся.
— Похоже, тебе понравилось работать для Клемента!
Дочь посмотрела на отца ясными голубыми глазами.
— Но, папа, я делаю это для тебя, а не для Клемента Кларенса!
— Не говоря уже о желании узнать, что скрыто под слоем записей. — Отец похлопал Роберту по руке. — Какими растворителями ты пользуешься?
И они стали обсуждать технические детали, причем Ричард дал дочери несколько ценных советов относительно того, что следует делать, когда Роберта доберется до лака. Только когда остальные посетители начали покидать палату, Роберта вспомнила о предложении матери.
— Папа, — осторожно начала она, — что ты собираешься делать после выписки?
Ричард удивленно посмотрел на нее.
— Домой вернусь, конечно.
— Врач говорит, что тебе нужен полный покой, — напомнила Роберта.
— Со мной все будет отлично, — пообещал ей отец, а потом нахмурился. — Или я слишком многого от тебя хочу? Ты и так столько сделала, выполняя мои обязанности! Наверное, тебе пора вернуться к себе в Дублин.
— О, это ерунда. По правде говоря, я все забывала сказать тебе, что ушла со своей работы.
Ричард встревожился.
— Надеюсь, не из-за меня?
— Нет. Я уже давно собиралась уйти. Так что я пока в твоем распоряжении. — Роберта поколебалась. — Но дело в том, что тебе надо поправиться окончательно, прежде чем возвращаться на Финьюкейн-фарм. Скажем, пожить на море, в тишине и спокойствии…
