Нам отлично было видно, как автобус, на котором мы приехали, подъехал к месту для досмотра и два пограничника подошли к одному из наших водителей. С другой стороны вытянутого прямоугольного зала таможенного терминала располагались многочисленные двери, ведущие во внутренние служебные помещения, а также в два по-советски изгаженных туалета. Сам же зал был перегорожен рядом кабинок паспортного контроля, за которыми располагались всевозможные приборы для просветки и досмотра личной клади пересекающих границу. Пол покрывал витиеватый узор из красных, белых и зеленых линий.
Наш гид отошла к кабинке паспортного контроля, о чем-то поговорила с девушкой в зеленой форме, а потом, вернувшись, кивнула нам:
— Проходим по одному, не спеша…
И в этот миг стеклянная стена рухнула — взорвалась, разлетевшись на тысячи мелких осколков. Женщины разом закричали. Сквозь стелящийся по полу дым было видно, что большая часть кабинок для прохождения паспортного контроля снесена. Где-то на улице ударила автоматная очередь. Потом вторая. Наш гид замерла, широко открыв рот. Глаза у нее округлились. Мне показалось, еще чуть-чуть, и они выскочат из орбит. Я выдернул «калаш» из-под плаща, передернул затвор и дал длинную очередь в потолок.
— Пошли! — во все горло заорал я. — Остальным лежать! — Словно в подкрепление моих слов аморф выпалил куда-то в бок, и я краем глаза увидел двух пограничников, выскочивших было из боковой двери, ведущей во внутреннее помещение. Но они даже сориентироваться не успели, с воплями, сбитые с ног второй очередью аморфа, они покатились по полу. Они были в бронежилетах, а аморф стрелял прицельно.
«Молодец», — мысленно похвалил я его. Еще в самом начале, планируя всю эту бессмысленную операцию, мы договорились, что постараемся угробить как можно меньше людей. Понятно, что с одной стороны на чаше весов стояло все человечество, а с другой — тот человеческий разменный материал, которым придется пожертвовать. Может, посвященные и относились спокойно к подобным жертвам, я же… Нет, я отлично понимал, что если надо, значит, надо. И все же… ведь каждый из убитых нами был чьим-то сыном, братом, отцом. Поэтому перед началом операции я попросил всех своих стараться ранить, а не убить. Ни к чему плодить безутешных вдов и сирот. Правда, вот в маркграфе я не был уверен. Была в нем некая червоточина — садистская жилка.
Мы, то есть я, Фатя, капитан Круглов, Этуаль и аморф, бросились через ограждение, паля в воздух. Вокруг дымились облака пыли, с потолка сыпалась штукатурка, под ногами хрустело битое стекло.
Оказавшись по ту сторону КПП, мы чуть притормозили. К зданию терминала прямо на нас бежали несколько солдат с автоматами наперевес. Краем глаза я заметил, как Викториан припал на колено. Злобно гавкнул подствольный гранатомет, и вслед ему пронеслось заклятие. Граната, пробив стекло, вылетела прямо под ноги солдатам. Раздался взрыв, и люди разлетелись в разные стороны, словно бумажные куклы. Кумулятивный эффект, усиленный заклятием, — серьезная заявка на успех, всенепременно нужно взять на вооружение.
А потом мы побежали. Дверь на выходе оказалась закрытой, но аморф вынес ее с разбега, словно она была не из стальных пластин, а из картона.
Выскочив на улицу, я чуть замешкался, огляделся, пересчитал наших. Все здесь, прорвались без потерь. И весь прорыв-то занял секунд тридцать, не больше.
— Ты время-то не теряй. Пока все в порядке, я слежу, — успокоил меня Тогот.
Где-то рядом взвыла сирена. А потом со стороны автобусной стоянки, со всего маху снеся шлагбаум, подкатил «газик». Водитель махнул нам рукой, и мы бегом бросились к машине. Следом за «газиком», визжа тормозами, вырулила «Волга» с остальными боевиками.
Викториан прыгнул на сиденье рядом с водителем, остальные в брезентовый кузов, аморф, распластавшись, повис на подножке. В какой-то момент он перестроил свое тело, расплывшись по борту авто грязной кляксой пуленепробиваемого щита. Будто заклятия защиты нам недостаточно.
Внутри «газика» оказалось тесно, очень тесно. «Волга», обойдя нас, понеслась вперед, в сторону огней далекого «дьюти-фри». Газик качнуло, и только сейчас я заметил, что маркграф исчез.
