* * *
(Примечание. Прежде чем начинать читать работу современных историков ИВИ, стоит помнить, что как верно заметил полковник ГШ РФ: «Исследование «идей в головах» командиров 30-40-х годов, это все же не совсем объективно. Они анализировали в 2000 году материалы публикаций 30-х годов в околонаучных журналах, теории, обсуждение теорий в открытой печати. А вот что было записано в наставлениях по ведению операций, службе штабов, боевых (полевых) уставах, чем, собственно, и руководствовались, и обязаны были руководствоваться командиры РККА? Статьями из журналов? У Жукова всю войну с собой всегда была Свечинская «Стратегия», им лично «исчерканная и подчеркнутая» с пометками на полях, и что – что это доказывает? Свечина-то расстреляли. В итоге в 2000 году ребята из ИВИ, видя бой со стороны и зная итоговые результаты, преподносили в исследовании те мысли военных ученых, которые ВПОСЛЕДСТВИИ стали пророческими? Так это угадали или этим обязаны были руководствоваться? Мало ли кто и что угадал? И стоит ли опираться на это в исследовании?..
Однако тут я все же встану на сторону профессионализма историков из ИВИ…)
* * *
Далее Дайнес показал, что «превентивные» идеи всячески проповедовал Тухачевский (коим потом так восторгался в мемуарах Г. К. Жуков) или начальник Штаба РККА Егоров:
«В 1932 г. под руководством начальника Штаба РККА Егорова были разработаны, а затем представлены в Реввоенсовет СССР тезисы «Тактика и оперативное искусство РККА начала тридцатых годов». В них подчеркивалось, что «новые средства вооруженной борьбы (авиация, механизированные и моторизованные соединения, модернизированная конница, авиадесанты и т. д.), их качественный и количественный рост ставят по-новому вопросы начального периода войны и характер современных операций». В этом документе были определены основные цели групп вторжения: а) уничтожение частей прикрытия; б) срыв в пограничных районах мобилизации и новых формирований; в) захват и уничтожение запасов, образованных противником для ведения войны и удержание районов оперативного значения, указанных в задаче как одна из основных целей глубокого вторжения на территорию противника; г) вынудить противника отнести развертывание глубоко в тыл[5]. Решая эти задачи, стороны, по мнению Егорова, будут стремиться упредить противника в развертывании главных сил и захвате стратегической инициативы» (указанное сочинение, с. 221–222).
И данные идеи к 1941 году главенствовали в головах наших стратегов – наследников и учеников егоровых и тухачевских, которые проповедовали, что и немцы начнут воевать не всеми силами и сразу, а «армиями вторжения», да еще и без танков, чтобы сорвать нашу мобилизацию и развертывание. Хотя как верно показывают штабисты, если «посмотрим на оперативное построение немцев, то у них» конечно же «не все в первом эшелоне. Построение танковых групп – трехэшелонное. К чему бы это? Чтобы навалиться ВСЕМ и СРАЗУ? Да ничего подобного – местность не позволяла и, особенно, дорожная сеть». Т. е., понимать буквально, что немцы всеми силами, несколько сотен тысяч солдат и одномоментно пересекут нашу границу, не стоит…
«Внезапное нападение Германии на Польшу обсуждалось в декабре 1940 г. на совещании высшего руководства РККА. На нем были подмечены внезапность нападения, решающая роль авиации и танковых войск в ведении маневренной войны и нанесении мощных ответных ударов по противнику в самом ее начале».
Т.е. на декабрьском совещании уже обсуждались идеи «нанесения мощных ответных ударов по противнику в самом ее начале», если враг нападет на СССР. Хотя формально данные идеи, насколько известно, в виде директив, приказов и тому подобных наставлений-инструкций точно не оформлялись…
* * *
Однако идеи «невинных жертв 1937 года» просто навязывались будущими «невинными жертвами 1941 года»: «В то же время считалось, что внезапное нападение заранее отмобилизованными силами возможно лишь в войне с небольшим государством. Для нападения же на Советский Союз противнику потребуется определенное время, чтобы отмобилизовать, сосредоточить и развернуть основные силы».
