- Вы говорите содержался?
Пылаев кивнул головой.
- Так, значит, он…
- Да, - тихо произнес Пылаев, - больной скончался, - Пылаев посмотрел в карточку истории болезни, - скончался четыре дня тому назад.
- А кто с ним говорил? - живо спросил Титов. - Почему вы думаете, что он был в Браунвальде?
- А вот прочтите.
Титов торопливо просматривал мелко исписанные листы истории болезни, спеша найти то место, которое подтверждало бы догадку Пылаева.
«…Зрение падает, - с трудом различает предметы. На окружающее реагирует слабо, обычно лежит в постели с закрытыми глазами. Тошнота…
28.02. Общее состояние ухудшается с каждым днем. Жалуется на сильную головную боль и головокружение. Сидеть в постели не может из-за расстройства статики.
1.03. Состояние тяжелое, лежит неподвижно в постели… Тонус мышц в конечностях понижен - гипотония…
…В следующие дни у больного наблюдалось беспокойство, плохой сон. Кричит, говорит что-то бессвязное; речь невыразительная, понять не удается…
2.04. Больной беспокоен… Резко выраженное слабоумие…
3.05 …Все время кричит, конфабуляция. Так, например, говорит, что к нему приходил Рихард Тиммель. В действительности посетителей не было…»
- Петр Аниканович, - подскочил Титов со стула, - Петр Аниканович! Читайте: «Приходил Рихард Тиммель».
Егоров склонился над подрагивавшим в пальцах Титова листком истории болезни.
«Приходил Рихард Тиммель», и дальше следовала сухая, точная запись внимательно следившего за больным врача: «в действительности посетителей не было».
Титов и Егоров продолжали вместе читать историю болезни:
«…В дальнейшем истощение нарастало… Общее состояние ухудшалось… Отвечает с трудом, тихим голосом… пульс учащенный, 110-120 ударов в минуту.
11.05. Больной скончался при явлениях нарастающего упадка сердечной деятельности.
Вскрытие. 12.05 (профессор Иванов). Очаговый склероз мягких мозговых оболочек. Атрофия мышц сердца и печени… Энцефалит.
При микроскопическом исследовании…»
Титов передал историю болезни Пылаеву.
- Да, Виктор Васильевич, вы правы. Можно с уверенностью сказать, что и этот больной побывал на «объекте» у Рихарда Тиммеля. И у этого больного был энцефалит. Нет сомнения: заражение энцефалитом проводилось фашистскими экспериментаторами. Но как они это делали, вот что надо узнать. Пожалуй, в этом и состоит загадка Браунвальда. Скажите, какой диагноз поставлен больному из палаты номер десять?
- Тоже энцефалит. Когда он к нам поступил, мы выяснили, что острая форма протекала со всеми признаками летаргического энцефалита.
- И заболел он?..
- В конце сорок четвертого года…
- Ага, значит, так же, как и в предыдущих четырех случаях. Скажите, Виктор Васильевич, при этом заболевании часты смертельные исходы?
- Прогноз в отношении выздоровления очень плохой. Смерть наступает от общего истощения и присоединившихся болезней. А в случаях, когда больные побывали в адских условиях Браунвальда, когда они побывали в лагерях…
- Я понимаю вас, Виктор Васильевич. Скажите, имеются ли какие-нибудь средства лечения?
- Для лечения энцефалита, как известно, специальных средств нет. Было испробовано очень многое, но пока без особых результатов. Некоторое улучшение дает лечение скополамином. Положительный эффект отмечается при применении физических методов лечения. Так, например, известное улучшение отмечается при применении рентгенотермии.
- При рентгенотермии? - переспросил Егоров.
- Да, рентгенотермия проводится обычно с центрированием лучей на область ножек мозга и подкорковых узлов.
- Но этому больному вы рентгенотермию не давали. Не так ли, Виктор Васильевич.
- Так.
Егоров посмотрел на Титова и, увидев в его глазах одобрение, продолжал:
- Если позволите, Виктор Васильевич, я вам больше скажу: вы пробовали применить рентгенотермию, и вам это не удалось - больной не переносил одного вида рентгеновских установок. Верно?
- Верно, - ответил Пылаев и переглянулся с Титовым.
- Я думаю, Виктор Васильевич, - удовлетворенно закончил Егоров, - этот больной не выносит вида рентгеновской установки потому, что она напоминает ему применявшуюся фашистами аппаратуру. И этот больной побывал в Браунвальде!
