Инженер Павел Суворов:
«Как только я вышел из кессона, около 3 часов ночи, я позвонил домой по телефону, чтобы приготовили ванну. Уже в ванне у меня началась сильная ломота в суставах ног, всей левой руки и левого плеча. Я едва доплелся до постели, так как у меня отнялись ноги. Поехать обратно на шахту в лечебный шлюз не хотелось. Надеялся, что утром пойду сразу в кессон и все пройдет, как это часто бывало».
Родные метростроевца все же позвонили врачу, и тот приказал немедленно отправляться в больницу. Далее Суворов вспоминает:
«Когда в лечебном предшлюзе начали поднимать давление, у меня начались настолько сильные боли, что я лег животом на табуретку и завертелся волчком. Через час, когда давление поднялось до 2,5 атмосферы, все боли совершенно прекратились».
Ударник труда посчитал себя вполне здоровым и на следующий день решил снова отправиться в кессон — но врачи не дали, удержав его у себя на пару дней: обкладывали грелками, укладывали в теплую ванну…
Чем облицовывают тоннели?
После проходки тоннели нужно укреплять или обделывать. Отсюда и термины — «крепь» и «обделка». Это одно и то же. Они могут быть временными и постоянными.
Временная крепь выполняется в виде деревянных или облегченных металлических рам.
Постоянная крепь может быть металлической, каменной, бетонной или железобетонной и смешанной.
В метро обычно применяют тюбинги — крепь из составных частей, связанных между собой болтами или другим крепежом. Название это происходит от английского tube — труба. Тюбинги изготовляют из чугуна, стали или железобетона.
Для герметизации швов используется свинцовая проволока эллиптического сечения или саморасширяющийся цемент (если тюбинги железобетонные).
Жильцы домов, стоявших на пути будущего метро, не на шутку опасались за свою судьбу: вдруг их дома рухнут?! Появлению таких слухов способствовали видимые повреждения зданий и проезжей части улиц вдоль строящихся трасс: почва проседала, в мостовых и фундаментах появлялись трещины. Многие дома были выселены, но кое-где еще оставались люди.
На Арбатской площади, в Охотном Ряду, на Театральной площади и Лубянке провалились мостовые.
— Эх, и завалят арбатцы рынок, завалят дома! — говорили скептики.
Перепуганная администрация рынка обратилась с письмом в Моссовет, что, мол, строительство тоннеля под рынком обязательно вызовет аварию. Поэтому они просят разрешить им закрыть рынок на 2–3 месяца. Не разрешили! И, несмотря на опасения нескольких инженеров, проходчики одолели этот участок без осложнений.
Старый дом на Арбате начал было трещать при проходке тоннеля — но дело ограничилось осыпавшейся штукатуркой. Зато среди жильцов случилась настоящая паника.
Худшее приключение пережила старушка из Серебряного переулка. Ее дом посчитали слишком старым и ветхим, он подлежал сносу — но жиличка переезжать отказалась, как ее ни уговаривали. Дом дал значительную осадку, в нем лопнули печи, посыпалась штукатурка. Старушка со страху бросилась к иконам…
— Вы дайте мне хоть Пасху спокойно встретить, а уж я вас за это угощу! — просила она. Пришлось комсомольцам-атеистам поставить дополнительную балку, чтоб поддержать ветхое строение. Старушка вскоре их полюбила и даже с любопытством заглядывала в шахту, давая разные советы:
— Да ты посмотри, батюшка, как твои рабочие изоляцию-то кладут — срам один! Ведь этак у тебя тоннель потечет, у тебя капать будет!
А в Крестовоздвиженском переулки метростроевцы познакомились с артисткой. Ее не успели переселить, а при проходке тоннеля дом дал осадку — и певица в ужасе прибежала в контору.
— Спасите меня, я проваливаюсь в бездну, моя кровать уже провалилась! — восклицала она с чисто артистическим темпераментом.
Рабочие и техники, любившие ее пение, успокоили примадонну: дом не рухнет, дело ограничится небольшой осадкой. Потом певица часто выступала для проходчиков: под пение лучше работалось.
