«…170-я тбр вышла на рубеж оврагов, юго-восточнее села. Комкор настойчиво требовал увеличить темп наступления. Положение было критическим. Бригада потеряла 60 % своих танков. Противник сумел вновь сосредоточить силы и готовился перейти в наступление. Комбриг решил упредить его. Связался с батальонами и открытым текстом передал: „Я, Тарасов, все за мной. За Родину, вперёд!“ Сел на сиденье, впился глазами в прицел и скомандовал механику-водителю: „Вперёд!“
Опытный сержант, умело маневрируя, оказался впереди боевых порядков батальона. Подгоняя танки, комбаты Исаев и Цыбулько устремились за ним. Догнали, обогнали и, наскочив на танки противника, завязали упорный, ожесточенный бой.
В разгар боя связь с комбригом на полуслове внезапно оборвалась. Начштаба Чунихин сердцем и разумом понял, что стряслось непоправимое. Надеясь на чудо, приказал начсвязи капитану Жаровскому беспрерывно запрашивать позывной Тарасова и любой ценой восстановить с ним связь. Туг же направил в боевые порядки офицера связи капитана Малова, ст. лейтенанта Московченко с разведчиком с задачей: связаться с комбригом. Но отыскать комбрига не удалось. Его танк словно канул в бездну.
В командование бригадой вступил подполковник В. С. Молчанов. Только наутро разведчики Березовский и А. В. Гончаров обнаружили танк комбрига с искалеченной башней. Своим ходом изуродованная машина через полосу соседа прибыла на командный пункт бригады. Весь экипаж погиб. Похоронили комбрига и экипаж со всеми почестями в с. Прелестное [330]. Погиб умный и талантливый командир, большой души человек. Вместе с комбригом погиб помощник начальника штаба по спецсвязи капитан Молчанов. Война не щадила никого» [331].
Сначала бригады Тарасова и Пузырева продвигались с одной скоростью и их боевые порядки напоминали единую боевую группу, но через некоторое время вперед вырвалась 181-я тбр. Направляющим в ней шел 2-й тб капитана А. С. Скрипкина, его танк на большой скорости двигался вдоль глубокого оврага, протянувшегося от Андреевки на юг. Слева уступом атаковал 1-й тб майора Е. Г. Гарибяна. От вражеского огня загорелось несколько наших машин, в том числе и «тридцатьчетверка» ком-бата-2. Снаряд попал в башню, капитан получил тяжелое ранение. Танкисты остановили дымящийся танк и начали вытягивать раненого из верхнего люка. Рядом оказалась воронка, в которую радист А. Зырянов и оттащил командира. Как отмечается в донесении политотдела бригады, в это время экипаж «тигра» заметил движение у остановившегося Т-34 и двинулся к нему. Заметив это, оставшиеся в танке командир машины лейтенант И. А. Гусев, башенный стрелок ст. сержант Р. И. Чернов [332]и механик-водитель ст. сержант А. С. Николаев, стремясь спасти раненого, пошли на таран. В результате столкновения с Т-6 «тридцатьчетвёрка» взорвалась, ценой трех жизней была обездвижена вражеская машина. Не удалось спасти и комбата, ранение оказалось тяжелым, он умер на поле боя. Это был не первый и не последний танковый таран в этот день. Как вспоминал бывший начальник разведотдела штаба 2-го тк, в ту пору подполковник, Е.ф. Ивановский:
«На поле под Прохоровкой было совершено более 20 танковых таранов» [333].
Участник сражения танкист 13-й роты В. Вендт в своей книге «Тигр» [334]приводит донесение члена экипажа «тигра» той же роты унтер-офицера Г. Лётцша, в котором сообщается, что в ходе боя 12 июля 1943 г. горящая «тридцатьчетвёрка» попыталась протаранить его танк. Однако немецкие танкисты сумели увернуться, через мгновение прогремел мощный взрыв — детонировал боекомплект Т-34. Следовательно, тарана как такового не было, была лишь попытка его осуществить. Причём точных данных о том, какой бригаде принадлежала взорвавшаяся машина, нет. Германский исследователь К-Х. Фризер, учитывая район, где происходили эти события, предполагает, что это был экипаж лейтенанта И. А. Гусева.
Учитывая, что прошло уже много времени, а также стремление каждой из сторон приукрасить любое событие войны и использовать его в свою пользу, даже в мелочах, вероятно, уже невозможно объективно разобраться и выяснить, что произошло в те несколько минут, когда экипаж лейтенанта И. А. Гусева шёл на таран. Не вызывает сомнения лишь тот факт, что советские танкисты, спасая жизнь командира, продемонстрировали лучшие качества воина — героизм и самопожертвование. Но, к сожалению, не всегда это оценивалось по достоинству.
