Приведу еще одну выдержку из донесения подполковника Трускова:
«Экипаж мл. лейтенанта Герасткина уничтожил противотанковую пушку и до 40 человек пехоты противника. Снарядом Герасткин был убит, механик Мухамадиев ранен, танк подожжён. Мухамадиев потушил танк и одной рукой вывел его с поля боя. Капитан Добрынин со своим экипажем подбил дватанка и, даже будучи раненым, продолжал вести огонь» [285].
За проявленное мужество командир роты средних танков 2-го тб мл. лейтенант Герасткин был представлен к ордену Отечественной войны 1-й степени.
Хорошо организованный огонь противника, которым он встретил гвардейцев, объясняется не только качественно подготовленной обороной, но и тем, что после рассвета подразделения 1-го и 2-го грп СС были предупреждены о наличии перед их фронтом русских танков. В книге бывшего начальника штаба дивизии В. Леманна приводятся воспоминания участников Прохоровского сражения с немецкой стороны, в которых отмечается, что утром над позициями советских войск у станции кружили немецкие самолёты-разведчики и сбрасывали вниз шашки с фиолетовыми красящими веществами — подобными дыму. Этими отметками лётчики показывали наземным войскам районы сосредоточения советских танков. Командир роты 1-го тп СС фон Риббентроп также вспоминал, что сразу после появления на горизонте русских танков, двигавшихся от Прохоровки вдоль железной дороги, боевое охранение 2-го грп СС начало подавать сигналы — «танки» выстрелами из ракетниц в их сторону. Получив сообщение о начавшейся атаке русских, он двинул свою роту в составе семи Т-4 через противотанковый ров на высоту 252.2. Только выйдя на гребень, они сразу же вступили в бой с «тридцатьчетвёрками» 2/32-й тбр. После войны комбат А. Е. Вакуленко вспоминал:
«Только преодолели ржаное поле и двинулись к совхозу, вдруг увидели, как роща у высоты словно вспыхнула огромным костром. Впереди, сзади и прямо у танков стали рваться снаряды. Фашисты сосредоточили шквальный огонь по нашим танкам. Расстелив на поле перебитую гусеницу, замерла одна, вспыхнула другая „тридцатьчетверка“. По рации даю, команду: „Всем, всем, всем! Дымовые шашки на броню!“ Боевой порядок батальона укрылся в дымовой завесе, и это многих спасло от вражеских пушек» [286].
На 32-ю тбр возлагали большие надежды, ее решительный удар должен был принести не только реальный результат, но и показать пример другим. Однако в этот момент важную роль сыграл чисто психологический момент. Бывшие танкисты бригады, делясь с автором своими воспоминаниями, говорили, что действительно, как писали потом в рапортах политработники, они шли с приподнятым настроением. Ведь они готовились сражаться на «тридцатьчетверках», в других же бригадах один батальон полностью комплектовался «семидесятками». В бою это многое значило. Ну и, конечно же, молодость брала своё. Большинству из них было 21–23 года, многие до этого в боях не участвовали, в душе азарт, желание попробовать себя. И тут буквально через несколько минут первой в своей жизни атаки на глазах начинают вспыхивать боевые машины твоих друзей и не одна-две, а сразу десять, двадцать! И все это сопровождалось сплошным гулом, воем, взрывами и тряской. Многие танкисты испытали сильнейший шок. Артиллеристы врага пользовались моментом, били из своих орудий точно и интенсивно. В результате местность в 1 км севернее и северо-восточнее выс. 252.2 и свх. «Октябрьский» оказалась настоящим кладбищем для танковых батальонов этих бригад, здесь в начале атаки они понесли наибольшие потери.
Таким образом, первого решительного удара двух танковых корпусов не получилось. Понимая это, И. Ф. Кириченко нервничал и, связавшись с полковником С. Ф. Моисеевым, решительно потребовал немедленно атаковать. 31-я тбр вступила в бой между 9.30 и 10.00, но было уже поздно.
Утром 12 июля на правом фланге дивизии «Мертвая голова» была оставлена часть ее 6-го грп СС оберштурмбаннфюрера Г. Бекера с незначительным числом танков и штурмовых орудий. Эти силы имели задачу не допустить прорыва русских со стороны Андреевки к переправам в селах Богородецкое и Красный Октябрь. Это решение бригаденфюрера Приса оказалось дальновидным и позволило в конце дня все же остановить наступление корпуса генерал-майора Б. С. Бахарова. Г. Бекер так вспоминал начало атаки 18-го тк:
