Счастье переполняло сердца, рвавшиеся на родину. Поспешить действительно стоило — восьмифунтовые пушки куттера на сей раз служили бесполезным украшением: после стоянки на острове корабль остался без единого фунта пороха и вовсе без ядер. Да и вооружение экипажа, если исключить трофейные ружья, сабли и Лисовские абордажные пистолеты, составляли лишь кулаки матросов.
Клочья рассветного тумана еще цеплялись за бушприты и реи, но всякому было ясно, что очень скоро караул придет сменять охрану в замковой башне и, обнаружив камеры запертыми, не сможет найти сослуживцев. В уме я уже видел, как бегут докладывать, ругаясь во весь голос, ошалевшие сторожа, как бросаются на поиски наместника его адъютанты… Переполох на острове случится первостатейный, и, ясное дело, на поимку «Стрижа» отправится не только фрегат, стоявший на рейде, но и все, что может двигаться. Конечно, уходя из Брая, мы попытались обмануть подозрительность моих соплеменников и поначалу шли в сторону Англии, пока очертания Сейнт-Энн окончательно не скрылись из виду. Но кто знает, удалась ли эта уловка? Как бы то ни было, времени на этот маневр мы потеряли довольно много.
Сидя за столом в каюте, я перебирал захваченные богатства: так и не распечатанный пакет от генерала Журдана плюс свежая корреспонденция с королевской печатью от лордов адмиралтейства, ждавшая утра на столе Габерлина. Рядом сокрушался Лис, сетуя, что оставил на острове казну королевского наместника. Без этого трофея победа казалась ему неполной, а веселье — неуместным. Когда ближе к вечеру марсовый[29] закричал с мачты: «Земля!» — с моей души упал огромный груз. В этот миг в дверь каюты постучали.
— Гражданин лейтенант! — объявил один из вахтенных матросов. — Пленник требует встречи с вами.
— Приведите, — распорядился я.
Через минуту моряк вернулся, ведя за собой лорда Габерлина.
— Сэр, — с гневом заговорил наместник, сверля меня пристальным недобрым взглядом, — вы обещали, что отпустите меня, когда окажетесь в безопасности. Но вот уже берега Франции, а вы и не подумали сдержать данное слово. Это бесчестно, сэр!
— Ну что вы, милорд, — я покачал головой, — как вы могли так подумать? Я всегда держу слово. Но поймите и вы: корабль безоружен, да и будь он вооружен, встреча с фрегатом вроде «Неутомимого»[30] закончилась бы для него плачевно. Так что единственное сколько-то безопасное место для «Стрижа» — это французский порт.
— Да, но это…
— Понимаю, к чему вы клоните. Быть свободным, но окруженным врагами — не лучшая перспектива. Потому я готов предоставить вам свободу в любой момент, хоть сию минуту.
— Как вы себе это представляете?!
— Я берусь уговорить месье Леблана уступить вам шлюпку. В ней есть бочонок с водой. Простите уж, со съестными припасами на корабле плохо, но что найдем — все ваше. Вы получите весла, компас…
— Вы что же, имеете в виду шестивесельный ял, стоящий на палубе?
— К сожалению, другого нет.
— Но один человек едва ли может сдвинуть его с места, даже на спокойной воде.
— Увы, у меня нет других пленников. Клянусь честью, я бы отпустил их с вами. А так — могу дать лишь то, что имею.
Лорд Габерлин скривил губы в презрительной усмешке:
— Да уж, перспектива не из лучших. Что ж, месье, раз вы утверждаете, что всегда держите слово, продолжу оставаться вашим пленником. Но учтите, я в любой момент, когда сочту удобным, могу потребовать свободы.
Я посмотрел на англичанина. Когда-то в молодые годы отец сказал мне: «Достойный враг — это полврага», — и жизнь никогда не давала мне случая усомниться в правоте его слов. Я глядел на хмурое лицо, ловил высокомерный взгляд и слушал доносящиеся с палубы команды мичмана. Корабль готовился к швартовке.
— Хорошо, пусть будет так.
— А то ведь может быть и этак, — встрял Лис на канале связи. — Капитан, ты опять в своем репертуаре? На хрена тебе личный пленник? Мы шо, потянем этот якорь в Париж?
