— Давайте на 6-е, — попросил Гордов. — Для нас сутки очень важны.
— Добро! — согласился Жуков. — Об этом я сейчас доложу товарищу Сталину.
Он поднял трубку аппарата ВЧ. Сталин, выслушав своего заместителя, сказал, что возражений у него нет.
— Кстати, Василевский прилетел в Москву? — спросил он.
— Он будет у вас в Кремле 1 сентября, — ответил Жуков. — Мы тут с ним должны еще побывать у генерала Еременко и решить ряд вопросов по Сталинградскому фронту.
— Решайте, товарищ Жуков, но нанесение контрудара у вас стоит на первом месте!
Жуков и не подозревал, что наступление 1-й гвардейской армии в назначенное время сорвется, а оно, к его огорчению, сорвалось. Причина — не подвезли горючее, и к утру 2 сентября войска генерала Москаленко не вышли в исходные районы. Чья в этом вина? Ясное дело, командарма Москаленко, а его, как выяснилось, подвели тыловики. «Мало я дал командарму времени на подготовку, — признал в душе Георгий Константинович. — А Москаленко в свою очередь постеснялся попросить больше времени. Здесь есть и моя вина».
Командарм ждал, что скажет Жуков. А тот, покуривая, подошел к нему и спросил, едва ли не в упор глядя на него:
— Сколько вам еще потребуется времени? — В его голосе Кирилл Семенович уловил суровые ноты.
— Еще сутки, — разжал губы Москаленко.
Он почувствовал, как заныло сердце, — так бывало всегда, когда он остро что-то переживал.
— К пяти утра 3 сентября успеете?
— Так точно, тут уж я постараюсь, — заверил командарм.
Жуков здесь же по «бодо» доложил верховному, пояснив, что 24-я и 66-я армии начнут боевые действия 5 сентября.
— Сейчас идет детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры по материальному обеспечению операции, — добавил он.
Казалось бы, все было продумано, все сделано, и 1-я гвардейская армия на рассвете начала наступление. Противник встретил наши войска густым артогнем, потом бросил на них танки, с воздуха их прикрывали до ста «юнкерсов». Войска передовой линии продвинулись вперед в направлении Сталинграда на 5–7 километров и вынуждены были перейти к обороне. Жуков находился на КП армии и наблюдал за сражением. Рядом в комнате связи расположился командарм Москаленко, он то и дело связывался по телефону с комдивами и отдавал распоряжения.
— Не получилось у нас, Кирилл Семенович, — вздохнул Георгий Константинович. — Немцы накопили немало сил, а у нас этих самых сил втрое меньше.
— Беда одна, товарищ генерал армии, у меня почти не осталось танков и орудий, — грустно промолвил Москаленко.
— Надлежит готовить новый удар — так и доложу верховному.
Жуков присел к столу и быстро набросал текст радиограммы в Ставку, указав, что «контратака принесла лишь частичный успех». Он отдал листок дежурному по связи:
— Срочно передать в Ставку!
Он знал, что Сталин непременно даст ему ответ, но тот неожиданно вышел на связь по ВЧ.
— Значит, добились частичного успеха? — глухим голосом спросил он.
— Мы уже готовим новый удар, и я уверен, что на этот раз у нас получится, — произнес Георгий Константинович.
— Готовьте, — изрек верховный.
Жуков был приятно удивлен, что верховный в этот раз не бросил ему упрека. Но оказалось, что он ошибся. 3 сентября он получил за подписью верховного жесткую телеграмму, от прочтения которой у него едва не захватило дух. Верховный писал, что положение со Сталинградом ухудшилось, противник находится в трех верстах от города. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск тотчас же не окажет помощь. «Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам, — телеграфировал верховный. — Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало».
Прочитав депешу, Георгий Константинович невольно подумал, откуда верховный узнал о том, что случилось вчера, ведь он не докладывал ему подробности? Наверное, ему звонил генерал Еременко. Но Жуков не относился к тем, кто боялся окриков верховного, с ним он всегда был предельно прям, ничего не скрывал, но умел за себя постоять и не давал в обиду других, если они не были в чем-то виновны. Сейчас Георгий Константинович прочел еще раз депешу и позвонил Сталину. Он заявил, что готов отдать армиям приказ начать наступление, но войска израсходовали боезапас и им надо запастись, а это произойдет лишь не раньше вечера 4 сентября. К тому же важно установить взаимодействие частей с танками, артиллерией и авиацией — без них вряд ли будет успех.
