— Вот кончится война, и я к тебе приеду, — улыбнулся Бурлак и добавил: — Если живы останемся.
— Что вы такое говорите, товарищ комбриг? — улыбнулся Юрий. — Да я вас на своем танке Т-34 до Берлина доставлю! И ни одна пуля нас не укусит, потому как вы уже были ранены, и я во время бомбежки осколку ногу подставил. Но все зажило как на собаке.
— Ну а насчет моего села Красное, — заговорил Виктор, — ты, голубчик, не прав. — Он усмехнулся. — Хотя я и не моряк, но еще в школе узнал, что Воронеж — это колыбель русского флота. В 1696 году на реке Воронеж был построен первый русский отряд военных кораблей, который участвовал в войне с Турцией за выход России к Черному морю. Знаешь, кто командовал этим отрядом?
— Адмирал Ушаков?
— Да нет же, Петр Первый, — подсказал майор Бурлак. — Он держал свой флаг на галере «Принципиум». Так было положено начало русскому военному флоту. А нам с вами суждено продолжать славу наших предков. Понял?
— Так точно, поэтому стараюсь познать свой танк во всех тонкостях, чтоб он, красавец, в бою не подвел. А ежели вдруг заглохнет двигатель, то машина станет мишенью для противника…
Бурлак вышел из блиндажа. Декабрьское солнце грело скупо, хотя его лучи светили ярко, а когда тучи закрывали солнце, становилось еще холоднее. Иван Лукич закурил, попыхивая папиросой. В ушах все еще звенел голос Юрия Ткаченко: «Вместе с женой приезжайте к нам в село Верховня, вашей Оксане Сергеевне это пойдет на пользу — она же у вас историк…» «Дожить бы еще до тех дней, когда закончится война», — вздохнул Бурлак. Больше месяца лежал он в госпитале. Оксана приходила к нему. Было приятно видеть ее рядом, смотреть на ее милое, добродушное лицо, слышать воркующий голос. Но потом она почему-то не пришла, хотя обещала. «Хочу посмотреть твой танк», — сказала она.
Невольно ему вспомнился тот день, когда он выписывался из госпиталя. Оксана тоже не пришла, хотя он ждал ее с утра до обеда. В приемном покое он оставил номер своей полевой почты и попросил врача Ларису Ивановну, высокую стройную женщину со светло-серым, словно высеченным из мрамора лицом, передать адрес Оксане, если она придет.
— Я возвращаюсь в свою танковую бригаду, — пояснил Иван Лукич. — Раньше мы дислоцировались в селе Латошинка, теперь в Красной Слободе. Скажите, что я ее очень жду.
Глаза у Ларисы Ивановны заблестели, словно туда попали солнечные лучики.
— Иван Лукич, я все сделаю, — сказала она с улыбкой. — Только зря вы торопитесь в свою танковую бригаду. Вам предписано отдохнуть две недели, чтобы набраться сил, дать возможность организму окрепнуть.
Майор Бурлак лишь развел руками:
— Не могу, Лариса Ивановна. Скоро бригада начнет боевые действия, чтобы вместе с другими частями фронта уничтожить фашистов в котле. Нет, — повторил он жестко, — никак я не могу здесь остаться. Отдохну в части. Я уже дал знать комдиву, что выписываюсь.
— Но я позвоню вашему комдиву, чтобы он знал, что вас еще нельзя посылать на передовую, так что вы на меня не сердитесь, — проговорила Лариса Ивановна.
«Ее комдив не послушает, я нужен ему», — решил Бурлак.
— Товарищ майор, вас к телефону! — В дверях блиндажа стоял дежурный по штабу.
Майор шагнул в блиндаж. Звонил командир танковой дивизии.
— Иван Лукич, зайдите ко мне!
«Не моя ли Оксана там появилась?» — промелькнуло в голове Бурлака.
Штаб танковой дивизии располагался в блиндаже, хорошо отделанном изнутри вагонкой. В одной из комнат находился кабинет комдива, в нем он был один. Генерал сидел за столом, курил и что-то писал. На тумбочке стояло несколько телефонных аппаратов, в углу его автомат, а черный плащ висел на вбитом в стенку гвозде.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — отрапортовал майор, едва вошел в комнату.
— Садись, Иван Лукич. — Комдив кивнул ему на табуретку. — Если честно, то я по тебе соскучился. Как самочувствие?
— Хорошее, я готов вести свою бригаду в бой! — несколько торжественно произнес майор, глядя на командира дивизии.
Генерал был коренастым, плечистым, с открытым лицом, с чуточку вздернутым носом. В его глазах сквозила какая-то настороженность, и она смутила Бурлака.
