— Ясно, товарищ начальник штаба фронта, все устраним.
Словно угадав, о чем задумался начальник штаба, Ватутин сказал:
— Корю себя за то, что не побывал в 5-й танковой армии Романенко. Характер у него колючий, и боюсь, как бы он нас не подвел, хотя опыта у него в танковом деле с лихвой.
— Не подведет он нас, — подал голос Стельмах. — Генерал он знающий, правда, горяч порой, как донской рысак.
— Что, ты с ним поцапался? — усмехнулся Ватутин.
— Во время проверки работы штаба армии я указал ему на недостатки и, хотя он воспринял это с обидой, в течение недели устранил их, о чем донес лично мне.
— Ну-ну, — неопределенно промолвил Ватутин. — У Романенко сейчас находится представитель Ставки генерал Василевский, у него глаз наметан: если что — поправит командарма.
«Скорее бы уж началось, а то нервы напряжены до предела», — подумал Ватутин, и, хотя свой фронт он тщательно подготовил к решительным сражениям, на душе было неспокойно: как-то развернутся события?..
Ночь наконец кончилась, и наступил рассвет. Небо висело низко над землей, белый туман окутал все вокруг… наступление Юго-Западного правого крыла Донского фронта, как и назначала Ставка, началось в 7 часов 30 минут. Два фронта обрушили на врага губительный огонь из 7 тысяч орудий. Не без огорчения Николай Федорович Ватутин подумал о том, что из-за густого тумана авиация не сможет прикрыть стрелковые части с воздуха, иначе удар по врагу был бы более мощным. Словно угадав его мысли, на КП фронта позвонил командующий 17-й воздушной армией генерал Красовский и заявил, что его самолеты пока на приколе: видимость почти нулевая.
— Товарищ командующий, как только туман спадет, мои орлы поднимутся в воздух!
Ватутин грустно вздохнул.
— Над погодой, Степан Акимович, мы с вами не властны, — сказал он. — Но если небо хоть чуть-чуть прояснится, поднимай в воздух своих богатырей.
— Хорошо, товарищ командующий, — весело отозвался Красовский.
Дал о себе знать и командующий 2-й воздушной армией генерал К. Н. Смирнов, доложив командующему фронтом, что штурмовики будут подняты в небо, лишь исчезнет туман.
Генерала Красовского Ватутин узнал ближе во время советско-финляндской войны, где тот командовал ВВС 14-й армии. А когда в 1940 году Ватутин был начальником Оперативного управления генштаба, а Красовский возглавлял ВВС Северо-Кавказского военного округа, они не раз встречались в Москве. Степан Акимович был знатоком авиации, его дела и помыслы были связаны с ней, и только с ней, и эта черта его характера особенно пленяла Николая Федоровича. И теперь он не сомневался, что летчики Красовского в сражении проявят себя. В разгар контрнаступления так оно и было. (В 1945 году генерал С. А. Красовский стал Героем Советского Союза, а в 1959 году — маршалом авиации. — А.З.) Под стать ему был и генерал Смирнов Константин Николаевич, еще до войны командовавший 2-м авиакорпусом.
Между тем сражение разгоралось. Враг оказывал упорное сопротивление, но не смог устоять против танковых атак генерала Романенко. На КП фронта из армий и корпусов поступали доклады, они радовали Ватутина и всех, кто находился в штабе фронта.
— Вот разошелся Романенко, а? — улыбнулся Ватутин, глядя на карту, где начальник штаба отмечал путь продвижения 5-й танковой армии. — Его танки крушат все на своем пути. Хороший темп атаки!
Николай Федорович включил связь с командиром танковой армии и тотчас услышал далекий, но четкий голос генерала Романенко.
— Как обстановка, Прокофий Логвинович? — спросил командующий. — Немцы бросили в бой свои танки — сколько их?
— Много, Николай Федорович, бьем по ним прямой наводкой. Правда, пришлось чуток сбавить ход.
— А вот делать это нежелательно. Чем быстрее будешь продвигаться, тем меньше будет шансов у врага подбросить против твоей армии подкрепление, — спокойно, но твердо заявил Ватутин.
— Вас понял, исполняю!.. — глухо отозвался Романенко.
Прошло не более двух часов после того, как наши танки ринулись в атаку, и три танковые дивизии 5-й танковой армии прорвали первую позицию главной обороны врага и продвинулись в глубину на несколько километров, другие дивизии завязали тяжелые бои и наступали медленно, что, естественно, волновало командующего фронтом.
