— Если и есть, я его не вижу. Мне довелось прочесть лишь малую часть текста.
— Не понимаю, почему дядя так упорно не разрешает показать книгу вам.
— Может, это лишь одна из особенностей его мышления? Он говорил, что книгу дарят старшему сыну — или дочери — накануне свадьбы. Вы обязаны решить загадки и применить знания на практике. Да, они бесполезны, но это фамильная традиция, а барон живет прошлым.
— В книге может скрываться и нечто большее. Вдруг ее значение не столько буквально, сколько символично?
— Что ж, замечательно, — сказал Лео. Похоже, книга не опасна. Тем лучше. — А может, этот трактат — нечто вроде пособия по самостоятельному психоанализу?
— Пытаетесь развеять мои страхи, да? — Орсина спрятала листки в сумочку.
— Нет, думаю, что бояться действительно нечего. Серьезно, я говорю искренне.
— Лео, — Орсина неожиданно взглянула на него с большим чувством, — помните, я оставляла вам письмо на столе в университете?
— Да, — прямо ответил Лео. Лгать было бессмысленно.
— Почему вы не ответили?
— Я так и не вскрыл конверт.
— Что?! Но почему? Почему не прочли его, вы… глупец?..
Лео молчал.
— В том письме я излила вам душу! — Девушка неожиданно схватила Лео за лацканы блейзера и притянула к себе.
— Простите, Орсина. Меньше всего на свете я хотел причинить вам боль.
— От письма избавились не читая, даже не вскрывая… Так?
— Так. Я отдал его секретарю на уничтожение вместе с другими бумагами.
— Вы выбросили мое письмо, не прочитав его?! — Орсина посмотрела на Лео широко раскрытыми глазами. — Но почему? Разве я вам нисколько не нравилась? Вас ко мне не тянуло?
— Тянуло, — признался он после долгой паузы. — Вы мне понравилась сразу, на нашей встрече в Риме.
— Тогда почему вы ничего не сделали? Ради всего святого, почему?! Из-за обывательских правил поведения? Роман с подчиненными — это… неправильно? Недостойно? Бросьте! Вы мудрей этого. Если вы действительно меня хотели, такая глупость не могла остановить вас!
У нее на глазах выступили слезы. Неужели Орсина плакала из-за него? Лео не мог больше сдерживаться, он должен был сказать правду. Он не мог видеть Орсину несчастной.
— Орсина, пожалуйста, не злитесь. Прошу вас.
Девушка взяла себя в руки, но Лео понял, что она продержится недолго — до тех пор, пока он сам не откроется ей.
— Все удивляются мне, — сказал Лео, тщательно подбирая слова. — Некоторые вообще думают, будто я — латентный гей, живущий с двумя кошками. В юности я был совсем другим, непохожим на того Лео, с которым вы познакомились в Риме. Я был дерзок, тщеславен и не считался с чувствами окружающих. Девушки находили меня привлекательным и падали ко мне в объятья. Я не задумываясь давал им то, чего они от меня хотели. Когда я учился в магистратуре, одна девушка от меня забеременела и хотела родить ребенка. Я уговорил ее сделать аборт. Однако возникли осложнения, и девушка осталась бесплодной. Из-за нервного срыва она стала принимать антидепрессанты. Я до сих пор поддерживаю с ней связь, пытаюсь помогать, но она уже не полноценный человек. Я презирал себя, а утешение нашел в католической вере. Вступил в Третий орден,
[11]в котором не надо становиться ни священником, ни монахом, а только дать обет безбрачия. Я стараюсь быть достойным человеком. Вот и все. Простите, Орсина, если я причинил вам боль. Сейчас для меня важно вам помочь.
Орсина ничего не сказала, лишь слегка поцеловала его в губы. Этого Лео не ожидал.
— Вас, наверное, удивляет мой выбор мужа? — спросила Орсина, взяв себя в руки.
— Я никого не сужу. Уверен, ваш муж — человек многих достоинств.
— Из которых он пока не явил ни одного.
— Я этого не говорил.
— Довольно. Муж мне подходит, он даже по-своему, по-английски, очарователен. К тому же он дал мне шанс уйти от всего этого.
Лео не совсем понял, что Орсина имеет в виду.
— О, есть детали, о которых вы не знаете, но уехать отсюда — из Италии, от семьи — было просто замечательно. Люблю ли я своего мужа? Нет. Но я верна ему и стараюсь быть нежной. Верен ли мне супруг? Об этом я Найджела не спрашиваю. Такое у нас с ним дружеское соглашение. И оно работает. А теперь, — произнесла Орсина вновь изменившимся голосом и с таким выражением, что Лео приготовился к новой вспышке эмоций, — скажите: если я вас сейчас поцелую, будет ли это с вашей, профессор, — я правильно к вам обращаюсь? — стороны неэтично? Или хуже? Вы нарушите обет? Станете прелюбодеем?
