В мастерской копался хмурый молодой парнишка, помощник Ильи, собирал мусор, осколки, разбитую мебель, подметал пол.
— Что произошло? — тихо спросил Матвей, сжимаясь от нехорошего предчувствия.
Парень глянул на него исподлобья, продолжая заниматься делом, потом, видимо, вспомнил:
— Это ваш аппарат, что ли?
— Мой.
— Вот ключи. — Он достал из кармана ключи от «Таврии». — Мы его сделали, можете забирать. Не хуже, чем у Джеймса Бонда. Движок с форсажем, дает под двести, подвеска усилена, бак увеличен, берет под шестьдесят, заднее стекло — бронеплекс. Что еще?
— Достаточно, — улыбнулся Матвей. — С хозяином я сам рассчитаюсь. Где он? И что тут у вас стряслось? Потолок рухнул?
Парень вытер лицо ладонью, но лишь размазал грязь. Сказал нехотя:
— Банда наехала. Милиция только перед вами убралась. А Илья в больнице, подстрелили его.
— Что?!
Помощник Ильи снова принялся за уборку, проигнорировав вопрос. Буркнул под нос:
— Живой он, пуля прошла бок навылет, порвала подвздошную сумку, а вторая застряла в ноге.
— Стреляли из автомата?
— Нет, из какого-то «волка». Я слышал разговор инспектора со следователем.
Матвей присвистнул про себя: пистолет-пулемет «волк» был последней разработкой завода «Арсенал», и именно утечка «волков» со склада «Арсенала» и была первым заданием Соболева, полученным от Ивакина. Как странно все переплелось в этом не самом лучшем из миров!
— Где он лежит?
— В Склифосовского. Только вас не пустят, он без сознания, моя сестра только что оттуда приехала.
— Как это произошло?
Парень распрямился.
— Да как — вошли и…
По его словам вырисовывалась такая картина: давешняя команда рэкетиров, которой Илья дважды дал отлуп, вломилась в мастерскую в начале седьмого утра, когда там был только Муромец: вставал он рано. Бандиты начали громить мастерскую, бить оборудование, машины, а когда вмешался Илья, раскидав «крутых» громил, кто-то из них достал с перепугу «пушку».
— И что по этому поводу заявила доблестная милиция?
— Да ничего. — Парень помрачнел еще больше. — Дохлое, мол, дело. Я им говорю: они же весь квартал держат, разъезжают на «Маздах» и «Тойотах», все их знают…
— Ну и что?
Парень безнадежно махнул рукой:
— Все они повязаны. Если не запуганы, так куплены.
— Что ж, понятно. Бывай.
Матвей сел в «Таврию», опробовал двигатель и выехал из гаража. В клинику «Скорой помощи» Склифосовского он прибыл через сорок минут, ухитрившись ни разу не «засветиться» перед ГАИ, хотя мчал под сто и больше.
Илью уже прооперировали, и он пришел в себя. Матвею удалось уговорить медперсонал дать ему халат и пропустить в палату к раненому.
Выглядел Муромец чуть бледнее обычного, под глазами залегли тени, однако во взгляде не было ни страха, ни злости, только сожаление и недоумение. Увидев Матвея, он так обрадовался, что едва не опрокинул капельницу:
— Ты?! Взял аппарат? Я там его немного усовершенствовал, и теперь он не хуже, чем у Джеймса Бонда, только что пушек в капоте не хватает.
— Лежи… знаю. — Матвей выгрузил из сумки пакет с яблоками и пять бутылок кефира. — Кто это был?
По лицу Ильи пробежала тень, сжались и разжались громадные кулаки.
— Да ты их видел, команда Белого. Я до них еще доберусь, не вмешивайся в мои дела.
— Ты его знаешь лично?
— Знаю, он то ли чеченец, то ли ингуш, в общем, оттуда. Но у него все схвачено, везде приятели, в том числе и в милиции. Вряд ли его станут ловить — выкрутится.
Матвей кивнул.
— Ладно, выздоравливай. Меня пустили на минуту, приеду завтра, привезу чего-нибудь вкусненького.
— Сигареты не забудь, а то мои отобрали.
— А можно?
Илья улыбнулся — через силу, глаза его помутнели, видимо, боль была нестерпима.
Появилась медсестра, глянула на посетителя.
— Уходите, ему плохо.
Еще некоторое время Матвей смотрел на беспомощное тело Ильи Муромца, потом вышел. Уже в машине он принял решение.
