Маккензи покачал головой.
— Теоретически звучит великолепно, но практически не сработает. Волны не могут распространяться равномерно. Они всегда будут сильнее у передающего их источника. Таким образом, роботы смогут легко выйти на нас. Они все равно будут контролировать любое наше движение. Возможно, что они в состоянии улавливать наши частоты даже сквозь скафандры. Не может быть, чтобы их создатели этого не предусмотрели. Во всяком случае, я еще не обнаружил ничего, что эти роботы упустили бы.
Светла возразила:
— Если передатчиком будет служить весь корабль, а частоты будут излучаться с высокой энергией, то никаких проблем не должно возникнуть.
— То, что ты говоришь, практически неосуществимо.
— Отчего же? Мы с Шейлой уже немного подумали над этим вопросом. Возможно, что нам удалось нащупать лазейку, но нам потребуется время, чтобы сделать передатчик.
— И сколько же времени вам на это нужно?
— По меньшей мере двенадцать часов.
— Даю тебе шесть, и ни секундой больше. Мы не можем долее откладывать высадку.
Светла пожала плечами.
— Что ж, мы постараемся, но тогда вероятность успеха снижается на пятьдесят процентов.
— Тебе остается только горько сожалеть об этом, — посочувствовал он.
Она взглянула на модель пистолета на голографе и спросила:
— Ты уже начал его создание?
— В данный момент системы обеспечения заняты его созданием.
— А сколько на это уйдет времени?
— Около двух часов. Но мне странно, что тебя это интересует. Ведь твой план отличается от моего.
— Два способа всегда лучше одного. Я несколько преувеличила свои опасения из-за того, что Шейла полагала, что ты вообще не позволишь нам работать из упрямства.
Маккензи встал.
— Похоже, вы нашли с Шейлой общий язык, не так ли?
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного.
— Но ты ведь именно на это и рассчитывал, правда?
В ее голосе звучал неприкрытый вызов, удививший его. Он ответил:
— Ну… Не могу сказать, что я очень этим недоволен.
— О, конечно! — огрызнулась она. — Это хорошо вписывается в твои планы.
— Не понимаю, о чем ты. Какие планы?
Вскочив на ноги, она злобно прошипела:
— Ты что же думаешь, я такая дура, что не понимаю, что ты затеял? Шейла твоя система, а не моя. Ты ее командир, и она подчиняется твоим приказам. Ты никогда не заставишь меня поверить, что в результате своего хваленого развития она научилась думать сама.
— У нее есть свои мозги. Во всяком случае, я считаю, что есть, — сказал, побледнев, Маккензи. — Да что, черт возьми, случилось? Что такого могла сделать Шейла?
Светла с отвращением взглянула на него.
— Не больше того, что ты ей приказал сделать. Она всего лишь хотела узнать, какие чувства я испытывала к тебе на Красном Утесе и почему ушла от тебя. Она заявила, что без этой информации не сможет обеспечить успешного ведения операции. Ты можешь себе такое представить? — Она яростно сверкала глазами. — Ты не останавливаешься ни перед чем, Маккензи! Трудно поверить, что ты мог опуститься до такой степени!
— Послушай, Светла, я пять часов подряд проработал над пистолетом, устал и порядком раздражен. Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Я не приказывал Шейле задавать тебе вопросы.
— Ладно. Очевидно, ею двигало лишь похотливое любопытство, не так ли?
— А что, кстати, ты ей ответила?
— Конечно, то, о чем она хотела узнать.
— А конкретнее?
Она холодно взглянула на него.
— Мне кажется, я уже дала тебе недвусмысленно понять, что не намерена обсуждать случившееся между нами на Красном Утесе. Я ответила Шейле лишь после того, как она заверила меня, что это ей необходимо для проведения операции, и останется только для ее личного пользования. Несмотря на ее новую личность, она не более чем искусственный интеллект, и надеюсь, еще не научилась лгать. Почему бы тебе и не спросить у нее самой?
Маккензи чувствовал себя все более беспомощным. Его ослепило внезапно вспыхнувшее чувство раздражения. Пытаясь успокоиться, он сделал несколько глубоких вдохов.
— Пусть будет так, как ты хочешь, — наконец сказал он. — Я лишь не могу понять причину твоего упрямства. Я просто хочу знать, почему ты оставила меня так, как ты это сделала. Что в этом такого? — Подумав, он застенчиво добавил: — Я любил тебя, Светла. И мне нужно знать.
