Там, наверху, в разгаре лето. Но на нас это никак не сказывается. В нашу нору не проникает ни лучика солнца. Жара усугубила душевное расстройство нашей хозяйки. Она неожиданно распахнула люк нашего тайника и прокричала: «А ну давайте, выметайтесь! Можете отправляться домой. Антихрист явился». В другой раз она вместе с обычной картошкой принесла нам тарелку обглоданных куриных костей. На наш вопрос, зачем нам это, она ответила, что мы должны приносить пользу и заняться переработкой куриных костей в стекло. Нам было не до смеха. Мы дрожали от холода, лишений и страха.
Сырость становится все более невыносимой. Мы опасаемся за наше здоровье. У нас ужасные ревматические боли. А что, если кто-нибудь из нас серьезно заболеет и умрет? Меня прошибает холодный пот! Ужасно даже подумать о том, в каком положении окажутся оставшиеся в живых. Наверное, им придется зарыть умершего тут же в глиняном полу. Мы не имеем права умирать.
Дни тянутся монотонной чередой. Мы теряем всякое чувство времени. Мы едва в состоянии сообразить, когда день и когда ночь. Мы как горняки, заваленные в шахте. Пробьется ли кто-нибудь к нам? Мы слабеем и становимся неповоротливыми. Руки и ноги деревенеют.
На земле сейчас зима. Мы лежим, задубевшие от холода, тесно прижавшись друг к другу, как звери в норе. Стены нашего погреба больше не влажные. Они покрыты инеем. Когда хозяин или булочник спускаются к нам в верхний погреб, они приносят на ботинках снег. Мы, должно быть, являем собой устрашающее зрелище. Мы по уши загажены, и грязь примерзла к коже и одежде. Зрачки у нас расширены от постоянного сидения в темноте. Мы боимся ослепнуть. Сегодня булочник заговорил о наступлении Красной Армии и отступлении немцев. Спасут ли нас большевики, доживем ли мы до их прихода?
У нас кончилось продовольствие, а хозяин и булочник снова ждут денег. Я не могу требовать от Кристы невозможного. Я ломаю себе голову над тем, как выпутаться из этой истории, и нужда заставила меня вспомнить о золотом мосте у меня во рту. Но как же снять мост? Я не могу пойти к врачу, и врача нельзя позвать сюда. Я попытался проделать операцию сам. Это продолжалось долго. Но мне спешить было некуда. Я пережил мучительные часы. Зубы и челюсть болели, десны кровоточили и распухали. Наконец мне удалось расшатать здоровый зуб, на котором держался мост. Потом я собрался с силами и вырвал мост вместе с зубом. Золото я отдал Б., который продал его зубному врачу. Он получил за мост три с половиной тысячи злотых. Я отдал ему половину, свою долю получил и булочник. Так мы выиграли еще немного времени, покой и хлеб.
Теперь булочник снабжает нас щедрее. Он рассказал, что немецкие войска, отступая, проходят через Збараж. Говорят, что позиции русских находятся всего в сотне километров от города. На окраинах под присмотром немцев роют траншеи. Все больше признаков, что немцев ждет поражение. Для нас это знаки надежды.
Хозяин спустился в наше подземелье очень встревоженный и сказал, что в доме будут расквартированы украинские эсэсовцы. Мы живем в полном страхе и едва осмеливаемся дышать в своей норе. Однако похоже, что слух не подтвердился.
И все же в доме появились солдаты. Наверху раздался сильный стук в дверь. Мы прислушались и разобрали немецкую речь. Русские все ближе и ближе, но тем сильнее опасность для нас. Мы улеглись под солому, которая служит нашей постелью. Мы надеемся, что так нас не обнаружат, если кто-нибудь из немцев по какой-нибудь причине посветит фонарем в нашу темницу. Через некоторое время появился Б. и сообщил, что в доме немецкие эсэсовцы. Нам следует быть предельно осторожными, сказал он, возможно, на некоторое время всякая связь между нами будет прервана. После этого он спустил нам большой чугунок картофельного супа и предоставил нас нашей судьбе. Пусть спасение наше близко, но смерть по-прежнему еще ближе. Поражение не смягчило немцев. СС отстреливается озверело, как обложенный гангстер.
В доме все бурлит. Весь день доносятся топот солдатских сапог, голоса, то и дело срывающиеся на крик, беспорядочный галдеж. Похоже, в отступающих войсках царит неразбериха. Для нас все это дополнительные мучения.
